Нет, можно утвердительно сказать, что наступило затишье.
Нос превратился в голову, длинные уши, шею и рукоподобные передние лапки. Другими словами, нос превратился в крысу, большую рыжую крысу. Никто никогда не снимал с нее мерки, но смело можно побиться об заклад, что в ней было не меньше полуметра считая от кончика носа до кончика хвоста.
Прилетела птичка и села на ветку лиственницы — одну из немногих уцелевших ее веток — и запела. В соседнем поле скрипнул перепел. Трясогузка прокричала: «Тут-тут, тут-тут», перебегая от одной лужи к другой.
Наконец, крыса вылезла наружу, — что за громоздкая, долговязая тварь! — и поскакала (никак не определишь крысиной походки: она не то ходит, не то прыгает), поскакала к небольшому прудику в лощине, отмеченному полоской поднимающегося тумана.
Первой ее заботой было напиться, утолить жажду; ибо вода для крысы — насущнее всего. Продержите ее сутки без воды, и более чем вероятно, что она околеет раньше двадцать четвертого часа.
Нечего и говорить, что крыса все время одним глазом поглядывала на воду, а другим осматривала окружающую тьму.
Как и всякая крыса, она, разумеется, была рождена сверхбдительной, но опыт последних месяцев удвоил даже эту бдительность.
И вот сразу случились две вещи. Во-первых, вода закипела, и над нею высунулся длинный нос со стекловидным глазом. Это была небольшая щука, которая, убедившись, что враг сильнее ее, погрузилась с чмокающим звуком обратно в воду. Во-вторых, что-то большое, твердое и грозное ударилось в землю в двадцати шагах от крысы и зарылось в ней, подняв облачко пыли.
Крыса метнулась к ближайшей норе, оказавшейся воронкой, вырытой снарядом. Однако, ничего не случилось, — взрыва не произошло. Вероятно, этот снаряд выпущен был где-то кверху и, проделав всю дорогу вверх, естественно камнем возвратился вниз; но почему-то он не взорвался, и крыса продолжала свои поиски, становясь все смелей в увеличивающейся темноте.
Она побежала по привычке вдоль пруда, пока не остановилась, как вкопанная, при виде двух темных пятен, двигавшихся впереди нее.
Крыса поспешно осмотрелась, подготовляя быстрое отступление и осторожно направилась к этим непонятным пятнам. Она произвела только слабый звук — не более, как ничтожное «шлеп» по грязи, но этого оказалось достаточно. Живо оба темных пятна нырнули вниз, к камышам.
Наступило молчание, которое вдруг нарушилось тихим шорохом и кудахтаньем, — пятна оказались двумя водяными курочками.
Трудно было поверить, что в этой местности могли до сих пор еще уцелеть две водяные курочки, но так оно было на самом деле.
Тогда крыса отважилась на рискованный шаг.
Она была очень голодна и поэтому, недолго думая, бросилась на курочек. Она напала на одну из них с тылу, взметнувшись из камышей, ударила кверху своими страшными желтыми зубами и рванула книзу волчьей ухваткой.
Но вместо того, чтобы пуститься наутек, курочки неожиданно пошли в атаку; одна из них истекала кровью из жестокой раны, но билась не на живот, а на смерть.
Ошеломленная крыса чувствовала своих врагов сверху, снизу и со всех сторон сразу. Мало того, они погнались за нею. Если она была мастерицей искать прикрытий, то таковы же были и ее противники. Если она умела залечь в засаду, а потом ударить сзади в чаще, то то же умели делать и они.
Но главное то, что они не давали ей возможности прятаться или искать прикрытия. Едва она успеет приняться за одну, как другая уже отплясывала военную пляску у нее на спине и целилась ей в глаза, а сердце крысы холодело от страха.
Водяные курочки основательно знали свое дело. Они всегда дрались между собой, когда не дрались с посторонними, и долбить глаза было для них самой привычной игрой. Крыса чувствовала, что попала впросак, — недаром кровь так и капала у нее с носа.
Наконец, ей удалось воспользоваться удачным моментом и пуститься наутек, лавируя между камышами, шлепая вдоль пруда. Затем она стрелой метнулась поперек поляны.
Если бы железную дорогу всю не разнесло вдребезги, так что на починку ее потребовалось бы несколько месяцев, можно было бы подумать, что надвигается курьерский поезд, но на самом деле это был снаряд. Крыса проворно нырнула в нору. В этой стране нор было несметное множество, но все они никуда ровно не вели. Казалось, будто всю окрестность заполнили гигантские кроты.