Если бы я был тем человеком, каким должен был бы являться твой избранник, значила бы что-нибудь для тебя эта правда? Я не знаю и не смею спрашивать. Разум говорит мне, насколько это эгоистично — умолять тебя хранить в своём сердце намять обо мне. Мне же остаётся хранить лишь память о тебе и забыть о тебе живой. Но я никогда не смогу удовлетвориться лишь тем, что мне придётся хранить только память о тебе.
Я испытываю сейчас самую большую боль из-за того, что, возможно, стал вором, похитив то, что никогда не могло принадлежать мне. Поя действительно люблю тебя. До свиданья. Уильям Хейс Бэнион».
Отложив в сторону письмо Уильяма, Молли просидела около часа, почти не шевелясь. Солнце зашло за горизонт. Наступила темнота.
Второе письмо долго лежало рядом с ней нераспечатанным. Наконец она сломала печать и, невольно хмурясь, прочла его в свете костра. Неужели это воля Провидения удержала её, когда она находилась лишь в одном шаге от замужества с этим человеком?
В письме Вудхалла было написано:
«Моя дорогая Молли! Надеюсь, ты прочитаешь это письмо, завершив трудное путешествие из Форт-Бриджера в Форт-Холл.
Говорят, что это жестоко — скрывать от женщин какие-то тайны. Если это так, то я действительно был жесток, хотя моя собственная жестокость — лишь слабое отражение той, которую ты проявила по отношению ко мне. Сейчас я раскрою тебе свою тайну: вместо того, чтобы ехать дальше в Орегон, я повернул на юг и поехал в Калифорнию. Я узнал, что в Калифорнии найдено золото, и решил отправиться туда в надежде быстро разбогатеть. Насколько мне известно, я — первый, кто узнал об этом золоте, если только другой человек, чьё имя я хотел бы изгнать из своей памяти, используя свои обычные нечестные методы, тоже не стал обладателем этого секрета. Если же это так, то, возможно, мы встретимся с ним там, где уже никто не сможет вмешаться в наш с ним спор.
Я не знаю, сколько я пробуду в Калифорнии. Но ты должна быть уверена, что отправляюсь я туда лишь с одной-единственной целью — обеспечить в будущем ту женщину, которую я люблю. Я никогда не отказывался от надежды сделать тебя своей женой и никогда от этого не откажусь. Ты дала мне обещание, и оно остаётся в силе. Наша помолвка никогда не расторгалась. А тот факт, что временные затруднения воспрепятствовали нашему бракосочетанию, не может означать, что наше желание не сможет исполниться в иное время и мы не сможем стать тогда счастливы.
Я рассчитываю приехать в Орегон весьма состоятельным человеком через год или два. Пожалуйста, дождись меня. Я схожу с ума от тебя и считаю минуты, когда я наконец смогу заключить тебя в свои объятия и осыпать тебя тысячью поцелуев. Прости меня за то, что я раньше ничего не говорил тебе о своих планах. Но о них действительно не стоило распространяться. Ты постоянно присутствуешь в моих мыслях, моя дорогая, и всё, что я делаю, я делаю исключительно ради тебя и для тебя.
Пока я не могу тебе больше ничего не сказать. Но при первой же возможности я напишу тебе в Орегон, где ты, насколько я понимаю, вскоре поселишься. Когда закончится моя золотая эпопея в Калифорнии, я рассчитываю поселиться в Орегоне и заняться там юридической практикой — либо в Орегон-Сити, либо в Портленде, который находится недалеко от него. С теми средствами, которыми я буду к тому времени располагать, мы с тобой будем очень хорошо обеспечены.
Да хранит тебя Господь во время твоего путешествия туда. Я люблю тебя сильнее, чем я могу об этом сказать, и мысленно осыпаю тысячи поцелуев.
Твой преданный и нетерпеливый возлюбленный Сэмуэль Пэйсон Вудхалл».
Молли Уингейт протянула руку к костру и швырнула в него одно из двух писем. Сгорая, оно осветило темноту на мгновение вспыхнувшим ярким пламенем.
Глава 36. ДЖИМ БРИДЖЕР ЗАБЫВАЕТ
— Что стряслось с нашими людьми, Калеб? — спросил Джесси Уингейт Калеба Прайса. Солнце уже два часа как взошло, но никто не торопился разжигать утренние костры и готовить завтрак. Мужчины бродили по лагерю молчаливые и злые, глубоко погруженные в свои думы.
Калеб Прайс пожевал свою желтоватую бороду.
— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе правду, Джесси?
— Ну, разумеется!
— Мне кажется, правда заключается в том, что путешествие нашего каравана лишилось своей цели.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь.
— Мне действительно трудно сформулировать то, что я имею в виду, Джесси. Да, люди действительно устали. Им всё тяжелее подниматься каждый день и двигаться вперёд. А между тем это необходимо делать. Ведь такой длинный путь не одолеть за несколько быстрых рывков — нужны ежедневные монотонные усилия. Необходимо идти по нему шаг за шагом, и только тогда можно рассчитывать в конце концов одолеть его. Но это — не всё. Есть ещё одна проблема, по сути, главная. Но мне не хотелось бы говорить о ней, тем более, что никто из нас неспособен разрешить её.