Тлевшая глубоко в сердце Вудхалла ненависть между тем разгоралась всё больше, потому что, куда бы он ни пришёл, он везде слышал про молчаливого темноволосого молодого человека на гнедом испанском жеребце, которого сопровождал пожилой бородатый мужчина с караваном навьюченных мулов. Получалось, что Бэнион с Джексоном везде примерно на пятьдесят миль опережали их самих. Сейчас же они двигались на север вдоль долины, противоположный конец которой представлял собой непроходимую преграду. Услышав это, Вудхалл возликовал про себя. Бэнион сам загнал себя в западню. Теперь уже ему было никуда не деться. Всё, что требовалось от самого Сэма, — это терпение и осторожность.
В Калифорнию теперь прибывали старатели не только с востока, но и из Орегона. Они приезжали в Калифорнию, проделав долгий путь вдоль всего тихоокеанского побережья.
Но те, кто прибыл сюда ещё осенью и зимой 1848 года, всё равно заметно опережали всех остальных. Рассыпавшись по всей территории Калифорнии, углубившись в самые заповедные её уголки, они переживали бесчисленные триумфы, равно как и бесконечные трагедии в своей упоительной погоне за драгоценным металлом. Окружающий мир почти ничего не знал об этом. Знания об этих триумфах и трагедиях почти всегда оставались уделом одних лишь старателей.
И теперь в этих глухих местах, куда не простиралась суровая длань закона, один человек неутомимо и молчаливо охотился за другим, кипя бешеным желанием уничтожить его. А высокие горы Калифорнии окружали их непроходимыми хребтами, точно желая навеки сохранить эту страшную тайну.
Затяжную зиму 1849 года сменила весна, дыхание которой люди почувствовали повсюду — и на востоке и на западе, в Вашингтоне и в Нью-Йорке, в Индепенденсе на реке Миссури, в Дезерете у Большого Солёного озера, в Калифорнии и в Орегоне.
В письме, которое миссис Прайс отправила своим родственникам в Огайо, говорилось о том, что рядом с мельницей, построенной её мужем на побережье реки Вилламетт в долине Ямхилл, семья Джесси Уингейта обзавелась чудесной фермой. Уингейты возвели комфортабельный пятикомнатный дом и владели большим поголовьем скота, которое постоянно росло. Сорок акров их земли было засеяно пшеницей, урожай которой составлял до пятидесяти бушелей с акра. Они высадили большой фруктовый сад. Миссис Уингейт посадила перед домом розы, которые очень хорошо росли. Они выросли из тех черенков, которые миссис Уингейт привезла из дома в ящиках своего письменного стола. Дочь Уингейтов, Молли, жила вместе с родителями и до сих пор не вышла замуж.
В своём письме миссис Прайс ничего не рассказала о сцене, которая произошла на террасе дома Уингейтов однажды вечером, когда там оказались мистер и миссис Уингейт. Она ничего не могла сообщить об этом, поскольку её там просто не было, и она не могла видеть, что случилось, когда супруги Уингейты вышли на террасу полюбоваться закатным небом. Перед ними простирались поля зеленеющей пшеницы. Свиньи Уингейтов паслись на маленьком клеверном поле возле дома.
— Дела у нас идут неплохо, Джесси! — произнесла миссис Уингейт. — Посмотри, какая у нас замечательная ферма! Как здесь просторно. А ведь мы получили всю эту землю совершенно бесплатно. Да, я должна признать, что всё у нас вышло просто великолепно.
— Но только ради чего мы всё это сделали? — с горечью проронил Джесси Уингейт. — Кому всё это достанется? Кому послужит наш дом и всё наше добро? Ради чего всё это?
Он повернулся к жене и увидел, что она вытирает слёзы.
— Ах, наша несчастная Молли,— только и смогла выдавить миссис Уингейт.
Глава 41. ПУТЕШЕСТВИЕ КИТА КАРСОНА
После того как лучи весеннего солнца растопили зимние снега и прерия вновь зазеленела, её стали пересекать новые волны переселенцев, неукротимо шествовавших на запад, и старателей, державших путь в Калифорнию. Впереди всех двигался неутомимый охотник и разведчик Кит Карсон. Проехав через Форт-Кирни на реке Платт и через Форт-Ларами у подножия Скалистых гор, он добрался до Форт-Бриджера, появившись здесь примерно за месяц до того, как сюда прибыли первые переселенцы.