Утром после той ночи Ксаврас лично разбудил Смита, и они поехали на берег Вислы. Только они вдвоем: Вышел Иной Конь Цвета Огня исчез куда-то перед самым рассветом. Полковник ничего не стал объяснять; он приказал Айену взять рюкзак, и сам забрал свой. На пикик? - иронизировал про себя Смит. Теперь же, уже полностью проснувшись, он был полон самых паршивых предчувствий. Он бы даже предпочел, чтобы Выжрын вообще не отдавал ему шлема. У американца тряслись руки, когда он выстукивал на компьютере рапорт для штаб-квартиры WCN. Айен предчувствовал что-то ужасное.
- Ну что, договорился?
- Будет, - буркнул Смит, откладывая компьютер.
Выжрын присел рядом на траву, опершись спиной о холодный камень. Перед ними была грязная Висла, догорающие развалины Вавеля и панорама руин остального города. На улицах уже было видно какое-то движение, они заметили даже несколько грузовиков, лавировавших по мостовой между подбитой техникой и фрактальными дырами в покрытии.
- Ты все еще считаешь, будто бы я тебя обманул? - не глядя, спросил Выжрын и протянул руку за сигаретой.
Айен вытряс из пачки одну, глянул на багрово-красную ладонь Ксавраса и замер. Ему показалось, что в этот момент у него даже сердце остановилось. Рука с сигаретой задрожала. Тогда он опустил ее и глубоко вдохнул.
Только в этот момент Ксаврас повернул голову и глянул на американца. Он улыбался.
- Это ты, - шепнул Смит.
Выжрын опустил глаза на свое красное предплечье, провел по нему второй ладонью, тоже огненно-карминовой.
- Я, - кивнул он.
- Ты обманул меня.
- Про руки, нет, - усмехнулся тот еще шире. - Ведь и вправду... с рождения.
Смит пытался все это хоть как-то сложить в голове.
- Так значит, Еврей... Но почему...? Он же знал, я сам видел, он знал; и он же мог уклониться от той пули.
Ксаврас погасил улыбку.
- Еврей действительно был мутантом. И лицо у него действительно было... нечеловеческое. Его пожирал рак. Выхода не было. Так или иначе... И он заключил со мной договор. Он мне верил, доверял. Он был настоящим героем. Если бы ты его только знал... Но так должно было быть; ему приходилось оставаться в тени. Если бы ты его только знал... - он махнул по направлению города. - Это его имя должны они скандировать. Это все его заслуга. Это он меня придумал. Он меня убедил, он сделал из меня Ксавраса. Только таким образом мог он сражаться; на самом же деле он был ужасно слабым, даже влода бы не поднял, болезнь подтачивала его уже много лет, он ужасно страдал...
- А раньше ты не видал его в своих видениях будущего?
- Видел, видел. Я видел многие вещи. Это будущее, то самое, которое сейчас превратилось в реальность... ты даже не можешь представить, каким бледным, робким, каким невероятным оно было, когда только начинали. В те первые годы - бывали такие дни, целые недели, когда оно вообще исчезало из собрания возможных развитий. Мы почти что усомнились...
- Ты и Еврей, - шепнул Смит, который все еще не мог поверить.
- Я и Еврей.
- Но ты говоришь, что он был-таки мутантом. Имел ли он какие-то...
- Нет, - покачал головой Выжрын. - Он - нет. Только физически. И еще рак, рак. - Ксаврас вытянул перед собой руки, они не дрожали. - А вот мои младшие братья... Только вот никто из них не прожил достаточно долго, чтобы мы смогли убедиться, действительно ли цвет пигмента кожи рук генетически сопряжен со способностью к ясновидению.
Смит нервно сбил пепел. На камне рядом присел какой-то голубь; Смит перепугал его.
- И ты, все эти годы... Именно так, как договорился с Евреем, так? Московская гекатомба тоже была планах?
- Конечно. С самого начала. Эта тропка все еще слишком узкая.
- Все еще? Так близко от завершения?
- Какого завершения? Я же говорил тебе: это только начало.
- Не понял, что ты имеешь в виду. Ведь вы же победили. Ну что с того, что потеряли Гданьск? Немцы всегда на него точили зубы; Гданьск - это ведь еще не вся Польша.
Ксаврас покачал головой, как бы жалея собеседника.
- В течение трех месяцев вся территория бывшей Надвислянской республики будет разодрана соседями. Мы потеряем все города. Краков и Львов практически исчезнут с поверхности земли. В концентрационных лагерях перебьют девяносто процентов боевиков АОП - немцы и русские, совместными усилиями. Но пока что пускай люди радуются, пока у них есть чему радоваться. Этот день они запомнят на всю жизнь.
Смит подавился дымом, закашлялся.
- Что ты говоришь, Ксаврас, что ты говоришь...?! Ведь вы же выиграли, выиграли! Для того же ты и Москву взорвал, и целый миллион человек убил?! Господи Иисусе!
- Для того, именно для того. Нельзя было обойти этого. Таковыми были условия, необходимые для исполнения.
- Исполнения чего?! Ксаврас, бога ради, чего т хочешь таким образом достичь? На кой ляд было это все, все эти смерти, раз с самого начала ты знал, что это не даст вам окончательной победы?!
- Но ведь даст, даст, - Выжрын вернулся взглядом к панораме города; теперь он начал громко щелкать пальцами. - Через тринадцать лет, весной 2009 года, после великой кавказской ядерной битвы, в которой будет полностью разгромлена Вторая Армия Великого Китая, на Украине вновь будет поднято знамя Ксавраса Выжрына. Под ним объединятся Черный Вахудра, братья Прокомпичи, Машрахан и Гловин. К победе их поведет Конрад Псута; через месяц после его смерти США, Великобритания, Германский Рейх, Княжество Московское и Двенадцатая Республика официально признают существование независимой Польши, суверенности которой никто не станет угрожать в течение ближайших двухсот лет. Вот какова цель, вот какова награда.
Смит слушал эти пророчества, вытаращив глаза.
- Да о чем ты, блин, бредишь?! Что это еще за Вапудра, Помпоричи, Машапрата и так далее?! Кто такой этот Псута?!
Ксаврас сложил руки за головой, потянулся, охнул.
- Ведь ты же его знаешь, - буркнул он. - Сегодня я посадил его на вертолет, сейчас он уже должен быть в Силезии.
Смит понял: Вышел Иной Конь Цвета Огня. Он.
Он помотал головой. Безумие. Все это безумие!
- Он знал?
- Он все знает.
Американцу это никак не укладывалось в голове, не укладывалось в слова.
Он начал шептать:
- Ксаврас, ты что, ты думаешь, кто ты такой? Бог?
- Еще нет. Пока что нет. Но уже скоро, очень скоро. - Выжрын вонзил взгляд в Смита. - И это ты сделаешь меня им. Это ты превратишь меня в легенду, которая через тринадцать лет отвоюет свободную Польшу. Ксаврас Выжрын. Через минутку ты просто добавишь последний мазок. Это будет та самая религия, во имя которой будут проводиться битвы. Это я буду давать им силы. К моему имени станут они взывать. И с моей славой прибудет Конрад. Моей, мне, я, я, я... Приготовь шлем. Предчувствия усилились, страх стиснул Смита холодной, стальной рукавицей.