— Как такое могло случиться? — возмутился Ксеркс.
Но военачальник за военачальником давал ему один и тот же ответ:
— Господин, людей у нас много, а воинов не хватает.
Битва с плотным строем защитников, ставших в узком месте теснины крепостной стеной, длилась весь день. Трупы персов грудами лежали у берега моря. На следующее утро, чтобы покончить с делом раз и навсегда, Ксеркс приказал Гидарну и его Бессмертным захватить весь вражеский отряд и провести его мимо походного трона царя. Гидарн, блистая золотым панцирем, отъехал к Анфеле со своими Бессмертными, отборными персидскими воинами, чтобы захватить Фермопилы.
Бессмертных было десять тысяч, однако число их ничуть не помогло делу. Конечно, в битву отправились не все десять тысяч. Должно быть, шесть… или пять… или даже только три. Но сколько бы их ни пошло, итог сражения бы не изменился. Теснина была столь узка, что лишь один человек мог сражаться с врагом. Кроме того, копья Бессмертных оказались слишком короткими, и отборное персидское войско продвинуться вперёд не сумело. Многие из облачённых в золотые доспехи персов обагрили кровью землю, мешая своим товарищам, наступавшим сзади.
А потом лакедемоняне как бы дрогнули и плечом к плечу побежали назад. Бессмертные последовали за ними, взревев, опьянённые близкой победой. Но спартанцы вдруг повернулись, и пятеро их — не более — принялись разить Бессмертных. Персы падали и исчезали под ногами напиравшей сзади ревущей стены, которой казалось, что победа уже достигнута.
Затем лакедемоняне вновь предприняли притворное бегство, вновь и вновь повторяя коварный приём. Пало неисчислимое количество Бессмертных. В узком коридоре между скал уже нельзя было ступать по их трупам. Рассвирепевший Гидарн остановил наступление, чтобы вынести павших.
Ксеркс наблюдал за сражением с полевого трона, размещённого на удобной для этого скале. Он тоже был в ярости. Трижды Царь Царей в гневе поднимался с престола. Как правило, он наблюдал за битвами с великим достоинством. Но от этого сражения нетрудно было сойти с ума. Вот он и поднялся с трона… Три раза! К вечеру персы отошли. Вдоль берега моря двигалась нескончаемая процессия, уносившая Бессмертных на сооружённых из жердей носилках. Лакедемоняне убрали своих убитых за огромные ворота, преграждавшие проход. Их оказалось весьма мало, и персы даже поверить не могли в то, что спартанцы так быстро управились с этим делом.
И тогда случилось неизбежное: жалкий предатель Эфиальт предстал перед лицом Ксеркса.
Глава 23
Ночью Эфиальт повёл персов через горы по тайной тропе, тянувшейся вверх от Асопа. Без предателя захватчики никогда не отыскали бы этот путь. В час, когда зажигают факелы, Гидарн со своими Бессмертными уже следовал за Эфиальтом мимо шелестящих кустов, под густолиственными дубами. В густом мраке пробирались персы по тропе, забиравшей всё выше и выше. Всю ночь шли они в полном безмолвии, опасаясь изменника, способного принести себя в жертву ради отчизны. Когда они оказались на вершине, на востоке между стволов уже брезжила заря.
Десять сотен тяжеловооружённых гоплитов-фокейцев, охранявших тайную тропу, с удивлением услышали шелест листьев под ногами приближавшихся врагов. Удивление оказалось взаимным. Пустив облако стрел, персы заставили фокейцев отступить к вершинам. Греки приготовились умереть: ведь Бессмертных было несколько тысяч. Однако персы спустились вниз, не обращая внимания на отступивших.
Лишь тогда фокейцы поняли, что к чему.
Глава 24
В ту самую ночь прорицатель Мегистий, изучив внутренности принесённых в жертву животных, объявил изумлённым грекам о том, что если они останутся в Фермопилах, то будут окружены персами и погибнут.
Леонид собрал совет и предложил колеблющимся, робким и несогласным уйти, сохраняя свои жизни. Сам же он решил остаться в Фермопилах с тремястами спартанцев, феспийцами и заложниками-фиванцами. Зачем же было задерживаться остальным? Они не испытывали ни малейшего желания дожидаться встречи с смертью, которую сулили внутренности животных.
Люди эти намеревались послужить отечеству более эффективным способом. Так они и сказали Леониду, казавшемуся среди трёхсот спартанцев Аресом, окружённым горсткой героев, а потом принялись собирать свои шатры. Отбытие своё они сопровождали многословными, длинными речами, в которых нашлось место и шутке. А потом они ушли.
Леонид с высшим спокойствием даже поторопил их — без всякой горечи или насмешки. И уходящие исчезали между камнями и пещерами, между корявыми стволами дубов, за тёплыми водоёмами купален… Блистая бронзовыми поножами, они топтали папоротник и осоку, бросая украдкой взгляды налево, на голубизну Эгейского моря, плескавшегося возле скал, на поверхность солёных лагун. Быть может, они проверяли, не обнаружится ли на море персидский флот, хотя и знали, что его там нет и быть не может. Но тот, чьё сердце неспокойно, в дни опасности ждёт невероятного. И они исчезли за Меланпигианской скалой — десяток за десятком, сотня за сотней, тысяча за тысячей, — направляясь к Локрам.