— Не вероятно! Где ты надыбала, такую болячку? — осмотрев подзаборника, принялась она за меня.
Зная реакцию Юльки, с минуту я колебалась и, помявшись, выдала:
— У забора…
— В смысле? — картинно подняла до предела брови ниточки она.
— У своей калитки, — не так резво, как начала, уточнила я.
— О боже! — со свистом втянула она воздух. — Что он там делал?
Я начинала злиться. Если он лежит точно бревно, то чего спрашивается задавать глупые вопросы. Буркнула:
— Лежал.
Тут же я поняла, что Юлька состряпала ловушку и подловила меня.
— Ну и пусть бы себе лежал, ты зачем к себе притащила?
— Так замёрз бы насмерть…
Я заметила, как два мужика приехавшие с ней пересмеиваются. Это меня разозлило. Я взяла паузу, чтоб улеглись эмоции и понеслась на них:
— Сделайте что-нибудь, чем угорать да учить. Умрёт же…
— Могу, по знакомству, так сказать, отвезти его в милицию. Вот и вся головная боль. Дальше им решать, что с ним сделать. Скажу, был вызов с улицы. Подобрала. Привезла и чао — какао!
Я представила себе, что это будет за какао, и поморщилась.
— Нет. Так не пойдёт, лечите.
— Ну, смотри. Не пожалей потом. Моё дело предложить… Что за привычка у людей, всякую дрянь подбирать. Мало ли там что может валяться.
— Живой же…, человек…,- пыталась обелить себя я. — Не убудет с меня.
Она “взвешивает” меня глазами.
— Аргументированный ответ. Ты, конечно, умеешь посмеяться над собой. Качество ценное, тем более что редкое.
— Да ладно тебе, — небрежно, чтоб не спугнуть, отмахиваюсь я. Меня уже достало её оханье.
— Маланька, я просто вне себя… Чёрт с тобой. Для начала перенесите-ка мне, хлопцы, этот окорок на кровать. — Скомандовала моя подруга своим помощникам.
— Зачем? — удивилась я.
— Для тепла и удобства. — Отрезала она. — Дело дрянь, но я думаю всё обойдётся. Послушай, мать Тереза, ты почему не сообщила в милицию?
— Ох, боже мой, стоит ночь, я устала с ним как собака. Да и толк-то какой от той суеты.
Я упустила момент и не спросила её зачем нужна эта канитель с милицией. Пока я тормозила в том, она неслась уже дальше.
— Теля. Тогда крутись.
— А что мне с ним делать? Я со свежеморожеными не умею…
Юлька поморщилась, но не послала меня ни к какой матери. Отсюда, по такому сказочному благодушию я сделала вывод, что у неё хорошее настроение. Наверняка в карман кто-то опустил приличную валюту. В подтверждение моих мыслей подруга бодро заявила:
— Подумаешь проблема, чего рассусонивать-то. Раз, два и готово.
Представив себе это её: раз, два… я зябко повела плечами. Вот когда она помалкивает, то всем нравится гораздо больше и мне, кстати, тоже. Но как только откроет рот и увлечётся, у меня сводит рот, как от больных зубов. Иногда мне кажется, что она сама не слышит того, что говорит её язык.
— Не дрожи. Мы ему всё вколем. На ночь и утро оставим, препараты тебе. Ерунда на постном масле, — поймав мой испуганный взгляд, заверила она. — Сама справишься с укольчиками. Ты баба не криволапая, осилишь эту премудрость. По крайней мере, хоть какая-то польза от этого бревна, потренируешься.