— Единственные головы, какие я продавала, — это головы святых в серебре или в позолоченной бронзе. Вроде той руки.
— Когда вы в последний раз видел Стэнли Престона?
— Я не говорила, что его видела; и что не видела, тоже не говорила.
— Так когда?
Ее улыбка слегка изменилась, по непонятной причине вдруг исполнившись искренним весельем.
— Где-то с месяц назад, а то и больше.
— Как думаете, кто его убил?
— Небось, кто-то, кому больно хотелось, чтобы он помер.
— Знаете кого-нибудь, кто попадает в эту категорию?
— Нет, вот так навскидку никто на ум нейдет.
— А у вас самой не случалось разногласий с Престоном?
Она вытаращила глаза, напуская на себя правдивый вид — не столько убедительный, сколько комичный.
— Еще чего, нет, конечно.
— Он часто у вас покупал?
— Время от времени.
— Может, просил достать что-то особенное?
— Случалось.
— Что именно?
— Ох, ну… то да сё.
Дыхание за занавеской зазвучало громче. Участилось.
Себастьян сказал:
— Наверное, для вас явилась большим огорчением потеря одного из лучших клиентов.
Присса Маллиган принялась ожесточенно пережевывать табак.
— У меня есть и другие.
Он коснулся рукой своей шляпы.
— Спасибо за помощь.
— В любое время, ваше светлость. Обращайтесь в любое время.
Себастьян не потрудился спросить, откуда она знает, что перед ней лорд. От этой ирландки ни на один вопрос не приходилось ждать прямого честного ответа. Деятели вроде нее строили свою жизнь на уловках, обмане и запугивании. И то, что Стэнли Престон не гнушался иметь дело с Приссой, причем неоднократно, кое-что о нем говорило.
Выйдя из магазина, Себастьян оказался в толчее нищих обитателей Хаундсдич. День угасал, на улице заметно похолодало.
Сворачивая к Бишопсгейту, где оставил Тома с корриклем, Себастьян заметил, как какой-то невзрачный сутулый мужичонка выскользнул из вонючего переулка возле лавки Приссы и зашагал за ним следом.
Глава 21
С наступлением вечера с востока прилетела гряда клубящихся туч, их темные подбрюшья отливали зловещим медно-зеленым светом. Порывы ветра гоняли по неровной мостовой обрывки бумаги и трепали концы изношенной черной шали горбатой старухи, торговавшей орехами со ржавого подноса. К жаровням у кофейных ларьков и продавцов горячего картофеля жались грязные изможденные дети, они провожали проходящего мимо Себастьяна бессмысленными взглядами без искры любопытства.
Будто бы заинтересовавшись красочными карикатурами в пыльной витрине типографии, он остановился, краем глаза следя за кривобоким мужчиной в полированных черных сапогах. Тот тоже остановился и принялся рыться в карманах, словно в поисках носового платка. Когда Себастьян пошел дальше, то сквозь грохот колес, визг детей и монотонные крики уличных торговцев различил цокот каблуков преследователя. Стоило ускорить шаг, и клацанье участилось.
Себастьян зашагал медленнее — его тень так же. Пройдя улицу почти до конца, Себастьян резко развернулся и двинулся обратно к магазину Приссы Маллиган.
Скособоченный мужчина, округлив глаза, замер: среднего роста, худощавый, несмотря на выступающий живот, длинные черные волосы падают на воротник, асимметричное лицо с носом-луковицей и вислым ртом. Похоже, преследователь был уверен, что Себастьян его не приметил, поскольку не попытался скрыться, а просто отвернулся к фургону пивовара с пустыми бочками, грохочущему по брусчатке: усталые лошади еле плелись, повесив гривастые головы, аромат солода мешался с запахом жареных орехов, горячего кофе и навоза.
— Кто вы? — спросил Себастьян, идя на сближение. — И какого дьявола за мной следите?
Вопреки ожиданию, топтун не пустился в бегство и даже не стал отрицать, что вел слежку. Вежливое недоумение на лице мгновенно сменилось весельем, и он расхохотался.
— Слышал, что вы мастак. Но, признаться, не верил.
— И ошиблись.
— Разве?
Себастьян изучал щетинистое лицо, засаленный воротник, грязные волосы. Одежда как у поденщика или у неудачника, кого стесненные обстоятельства гонят к тряпичникам на Розмари-лейн.
— Кто вы? — снова спросил Себастьян.
Мужчина приподнял шляпу и наклонил голову.
— Позвольте представиться, Флинн. Диггори Флинн.
— Зачем вы за мной следите?
Диггори Флинн отвел взгляд, облизал полные бесформенные губы.
— Я не во вред.
— Почему я должен вам верить?