— В данном случае я еще не сделал ставку, — неизменная легкая улыбка Олифанта даже не дрогнула, но голубые глаза сузились и посуровели.
Развернувшись, он вышел из сумрачной, дымной атмосферы игорного дома в ясную, свежую ночь и, спускаясь по ступеням с крыльца, спросил.
— Так что у вас ко мне?
— Я только что выслушал занятную историю о том, как вы использовали свое губернаторство, чтобы отнять у Стэнли Престона его лучшие земли на Ямайке. Оказывается, он поклялся, что заставит вас заплатить, и преуспел в этом, когда разузнал, что помимо взяточничества и поборов, обычных для губернаторов британских колоний, вы также занимались доставкой рабов на остров.
— Его нападки были безосновательными, — спокойно сказал Олифант, когда собеседники отошли в сторону площади, — поэтому никаких официальных обвинений против меня не выдвигалось.
— И все же вы подались обратно в Лондон.
Олифант пожал плечами.
— Жизнь на островах имеет определенную привлекательность, не стану отрицать. Но с течением времени она изрядно наскучивает. Я был более чем готов вернуться в Англию.
— А Престон здесь ни при чем? Вы это хотите сказать?
— Совершенно верно.
Себастьян покачал головой.
— По моим сведениям, Престон не удовлетворился тем, что вас по-тихому отстранили от должности. Он стремился отправить вас под суд. Думаю, именно поэтому вы его и убили.
Хохотнув, Олифант остановился лицом к лицу с Себастьяном.
— Вы всерьез думаете, что я позволил бы какому-то выскочке, внуку торгаша, прогнать меня с должности, которую хотел за собой сохранить? Меня? Олифанта из Калгари-Холла? Вот уж навряд ли. Говорю вам, обвинения были бездоказательными.
— Допустим. Но Престон мог найти доказательства в подкрепление своих слов.
— Боюсь, ваши сведения прискорбно неточны, Девлин. У нас со Стэнли Престоном состоялась приятная беседа в пятницу, накануне его смерти. И на следующий же день он официально отказался от своих оговоров.
— Запугали его, да? Чем же? Намекнули, что, если он продолжит упорствовать, пострадает его дочь?
— Разве это имеет значение? Главное в том, что у меня не было причин убивать Престона. И, напротив, имелись все основания этого не делать — особенно столь нарочито ужасающим способом. Ведь в результате вновь зазвучали бы те лживые обвинения, которые я заставил стихнуть.
— Престон мог передумать.
— Хм, он был глуп, но не настолько. — Олифант развернулся и направился обратно в игровой дом.
— Расскажите мне о Диггори Флинне, — повысил голос Себастьян.
Олифант на мгновение заколебался — иллюзорно короткое мгновение. Затем, не оглядываясь, взбежал по ступенькам, уверенно постучал во входную дверь и скрылся внутри.
Той ночью Себастьяну снились цветы апельсина, залитые кровью, и хохочущий мужчина с разноцветными глазами на перекошенном лице.
Перед рассветом Себастьян встал с кровати; воздух простыл до колкости, темные улицы внизу были пустыми и тихими.
Он стоял у окна, наблюдая, как первые проблески света разливаются по небу, когда Геро подошла, обняла его за талию, прижалась к спине теплым мягким телом.
— Тревожные сны?
Он накрыл ее руки своими.
— Да.
Она потерлась щекой о его плечо.
— Я должна перед тобой извиниться. Мне казалось, что ты ошибаешься, что лишь прошлая история с Олифантом заставляет тебя считать его убийцей Стэнли Престона и не рассматривать всерьез никого другого. Но месть и страх — сильнейшие мотивы, и оба, очевидно, применимы к Олифанту.
Себастьян не отрывал взгляда от светлеющего неба над крышами.
— Все равно ошибка не исключена. Порой мне самому кажется, что я ищу доказательства против Олифанта, потому что хочу с ним покончить. Так или иначе. — Он сделал паузу, когда в воздухе зазвенел утренний птичий хор: сладостный, громкий, до боли чистый. — Я по-прежнему что-то упускаю… что-то жизненно важное. Боюсь, из-за этого еще кто-то умрет.
— Возможно, ты найдешь решающую улику уже сегодня утром в Виндзоре, — подбодрила Геро.
— Возможно, — улыбнулся Себастьян и повернулся, чтобы обнять жену.
Глава 33
Суббота, 27 марта
Себастьян добрался до Виндзора к десяти утра.
По прозрачному голубому небу плыли купы белых облаков, и высокие стены и башни крепости то мрачно темнели, то золотились под весенним солнцем.
Высокий человек в черной рясе, выскочивший на Нижний двор, чтобы встретить экипаж, был тощим как жердь с сальными волосами и широченным зубастым ртом.