— Шесть лет назад вы были готовы с ней сбежать.
— Мне было восемнадцать! Я же сказал, что не горжусь тем поступком. Но теперь я лучше знаю жизнь.
— Она не осталась бы совсем без гроша, — заметил Себастьян. — Всё равно получила бы часть наследства своей матери.
— Доля её матери даже меньше моего годового жалованья. Достаточно, чтобы купить несколько повышений по службе и, возможно, облегчить самые худшие тяготы армейского быта. Но без её наследства от Престона я никогда не смог бы дать ей ничего похожего на ту жизнь, которую она всегда знала.
— Неужели это так важно?
— Вы же знаете, что да. Я видел, что бедность может сделать с женщиной, воспитанной в роскоши. Мой дед никогда не был так богат, как Престон, но моя мать всё же росла в окружении слуг, с экипажем и собственным пони, а лето проводила на море. Имея пятерых дочерей и наследника по мужской линии, мой дед не мог дать ей большого приданого, но мама была достаточно красива, чтобы, как надеялся старик, в любом случае привлечь поклонников. Так и вышло; самой удачной партией из них был человек, получавший десять тысяч фунтов в год.
— Она отказала им всем, чтобы выйти замуж за вашего отца?
Уайет кивнул.
— Отец едва ли имел двести фунтов в год. — Он хрипло хохотнул. — Когда-то она носила бальные платья, которые стоили почти столько же.
— Они были счастливы?
— Да, они были счастливы друг с другом. Но её жизнь была… трудной. Иногда мама плакала, когда не знала, что я её слышу. Она постоянно беспокоилась о том, где найти деньги, чтобы починить крышу дома священника, или оплатить мои школьные расходы, или обеспечить трех моих сестёр. Все это беспокойство и страх… В конце концов, они её убили. Вот тогда-то я и понял, каким эгоистом был, когда просил Энн выйти за меня замуж, ожидая, что она будет вести другую жизнь — вроде той, что убила мою мать.
— Вы хотите сказать, что когда женщина стоит перед выбором между любовью и богатством, она должна выбрать богатство?
— Нет. Но…
— Вы думаете, ваша мать была бы счастливее, выйдя замуж за человека с десятью тысячами фунтов в год, но которого она бы не любила?
— Нет. Но…
— А если бы ваш отец сделал выбор за нее, была бы она счастлива?
Уайет гневно посмотрел на него.
— Будьте вы прокляты. Кто вы такой — сын графа, наследник огромного состояния, — чтобы судить меня? Что вы знаете о выборе, который вынуждены делать все остальные?
— Больше, чем вы думаете, — ответил Себастьян.
Он уже отворачивался, когда кулак Уайета врезался ему в лицо.
— Ты позволил ему ударить себя? — спросила Геро, прижимая наполненную льдом скрученную салфетку к стремительно наливающемуся синяку.
— Не совсем, — поморщился Себастьян. — Но я его спровоцировал. Мне показалось неправильным отвечать ему тем же.
— И все закончилось синяком под глазом.
— Не впервой.
Она издала горлом какой-то нечленораздельный звук и отошла, чтобы намочить ткань в ведерке со льдом, которое принёс Калхоун.
— Если бы Уайет был хитёр, он попытался бы убедить тебя, что Престон дал согласие на свадьбу. Вместо этого капитан настаивает, что Престон никогда бы не благословил их брак, а затем подробно объясняет, почему человек чести не женился бы на Энн без её наследства. Как будто он решил завязать петлю на собственной шее и повеситься.
— Я знаю, и это, по иронии судьбы, заставляет меня думать, что капитан, вероятно, не убивал Стэнли Престона. — Себастьян подошел к зеркалу умывальника, чтобы взглянуть на свое разукрашенное лицо. — Хотел бы я сказать, что чувствую то же самое по отношению к мисс Энн Престон.
Геро обернулась к мужу, и холодная салфетка обвисла в ее ослабевшей руке.
— Ты же не серьезно.
— О, я не имею в виду, что она лично убила Престона и Стерлинга и отрезала им головы. Но она будет не первой женщиной, которая наняла кого-то, кто сделает за неё грязную работу. Кого-нибудь вроде, скажем, Диггори Флинна.
— Неужели она может быть такой дьявольски жестокой? Убить собственного отца?
Себастьян пожал плечами.
— Отцеубийство, матереубийство, братоубийство — все это кажется таким противоестественным, что сама мысль об этом вызывает у нас отвращение. И все же подобные преступления случаются достаточно часто, чтобы мы даже придумали для них специальные слова. Энн Престон желала капитана Хью Уайета, но знала, что он никогда не женится на ней без её наследства. Не потому, что Уайет жадный охотник за приданым, а потому что он видел, как страдала от бедности его мать, и слишком благороден, чтобы поступить так с женщиной, которую любит.