- Не катит, - заявила Машка. – Давай нормальный тост. Ну Егор. Ну пожалуйста! – Хоть это и звучало как просьба, выглядело весьма обманчиво.
- Ладно, - сокрушаясь перед одноклассницами, которым вдруг ни с того ни с сего понадобилась моя речь, согласился я. – Итак. Долгие девять лет мы учились с вами в одном классе. Все вы прекрасно знаете, что наша компания не всегда отличалась примерным поведением, учебой на высоком уровне и блистательным знанием жизни, но всё же мы не такие уж и плохие, как нам порой говорили, - все разом замолчали, даже парни, которые до этого делали вид, что сейчас начнут драться, повернулись ко мне, делая ещё больше неловким моё положение. – Честно, если бы у меня была возможность перейти в другую школу, выбрать себе одноклассников, которые подходили бы больше под мои, ещё складывающиеся, стереотипы, то я ни за что бы не согласился.
А всё потому… что жизнь в нашем кругу была действительно насыщенной, она была полна ссор, оскорблений, всеобщего игнорирования и так далее. Но среди всего этого мы никогда не забывали мириться, помогать друг другу и проявлять пусть малую, но долю жалости. В общем, хочу сказать, что как бы там ни было, всё это уже за плечами. И сейчас, когда мы выросли, мы понимаем, что всё ещё только начинается, - я поднял стаканчик вверх и под удивленные взгляды отпил.
Сам сейчас прекрасно понимаю, что не ожидал от себя подобной речи, но ведь я не солгал никому из присутствующих, я действительно так считаю…
Время сегодня с нами сыграло злую шутку: в самые эпические моменты вечера оно неслось, как угорелое, из-за чего все окружающие под шафе боялись даже моргать, ну а в других случаях, когда приходилось что-либо делать, вспоминать или кого-то разнимать, время превращалось в черепаху…
В час ночи к нам присоединилась скромная компания из семи родителей, которые приехали к нам на такси, вынимая из багажника запасы еды, что остались после банкета, на который мы отказались идти с самого начала, когда только представилась такая возможность. Виктор Михайлович – отец Юли и Вадима, привез четыре огромные палатки, напоминающие зимний вариант. Они вмещали в себя по десять человек, но мы-то все прекрасно понимаем, что при большом желании туда может залезть и двадцать.
Тосты летели мгновенно. Казалось, что весь запас алкоголя уже должен был кончиться, но нет. Он, как назло, даже не пытался изжить себя со свету. Более того, пьяные предки навеселе закупились в Алкомаркете перед отъездом и теперь щедро раздаривали своё имущество детям.
Ох… пьянки–гулянки, как я скучал!
Душа ликовала, а тело говорило о том, что ещё какое-то время оно держаться сможет, а уж потом точно начнет бунт…
Воспользовавшись моментом, пока на меня никто не смотрит, я ткнул Кирилла в плечо, который о чем-то болтал с двумя моими одноклассницами и одноклассником, и пошел вглубь леса, прекрасно зная, что через пару секунд Он последует за мной…
Не прошло и пяти минут, как я зашел за дерево, прислонившись к его мощной столетней коре и вытирая рукой капельки пота от пылающего жаром костра. Потом я услышал шорох, а затем высокая темная фигура, прижавшись рукой к стволу, нависла надо мной…
Повеяло приятным запахом шашлыка, костра и вина, отчего я сразу задышал чаще, стараясь не упустить ни миллиграмма этого аромата… Вот почему я так сильно люблю походы.
- Звал? – томно спросил меня Кирилл, прислонившись ещё ближе, отчего дышать стало еще жарче. Алкоголь… Это ты такой проказник?
- Нет, - твердо ответил я, стараясь не рассмеяться прямо там, из-за чего на нас сразу же обратили бы внимание, ведь мы не настолько далеко ушли… Видеть нас не видели, а вот услышать могли.
- Тогда, - парень резко перевел руки на мою талию, а затем резко приподнял меня, прислоняя к дереву. Мне ничего не оставалось, как обхватить его ногами. – Думаю, ты будешь не против, если я позову тебя, - он говорил какие-то странные вещи, смысл которых мне стал понятен только тогда, когда его рука накрыла мой пах, осторожно массируя его через ткань брюк, а затем, словно специально, плавными движениями перешла на живот, оставляя эту чувствительную зону без своего внимания.
- В фильме тебя назвали бы «шалуном», но мы не в кино, поэтому я назову тебя распиздяем, - нахмурился я, выдавая свою досаду с потрохами.
- Правильно, мы не в фильме, поэтому, что мне помешает сделать так? – его рука сдернула рубашку обратно, следом за ней возвращая в вертикальное положение и само тело, из-за чего я было подумал, что на этом мы остановимся, но Кирилл был не так прост. Конечно же, с минетом в полном классе он не сравнится, но, стянув с меня штаны и вобрав так быстро, как только было возможно, мою плоть себе в рот, он решил отыграться на моём бедном организме, прекрасно понимая, что и тут наш народ часто шастает.
Если бы у меня получилось, я бы закрыл себе рот рукой, но у меня это выйти никак не могло, а всё потому, что обе мои руки были прижаты к дереву, пока Кирилл, играя своим языком с моим на всю длину стоящим членом, водил по всему стволу своей медной сережкой, заставляя каждую набухшую венку чувствовать это присутствие.
Он был настолько нежен, настолько опытен и страстен, делая каждое движение безумно ощутимым и четким, что мне казалось, что он сам испытывает от этого удовольствие, пусть и малое по сравнению с тем, которое испытываю сейчас я.
Вбирая плоть так глубоко, как только можно, а затем, словно дразня, выпуская её обратно, полностью освобождая от оков своих губ, он раз за разом возвращался к чувствительной зоне, заставляя ноги дрожать и подкашиваться при одном только касании. Вспоминать о том, каким для меня был минет с девушкой, мне не хотелось. Нет… Не от того, что девушке овладеть подобного рода «искусством» довольно сложно, не зная всех физиологических премудростей мужского тела, а потому, что до этого любая девушка или пусть даже девочка, которая касалась моего члена, была весьма неопытна, в каких-то моментах стеснительна, боясь показать свою истинную натуру.
С Кириллом было же всё иначе…
Он всецело отдавался этому процессу, из-за чего внизу живота я слышал не только приятные причмокивающие скользкие звуки, но и его частые вздохи и стоны. Он не боялся быть некрасивым, быть пошлым, быть страстным в желании доставить удовольствие своему молодому человеку. Он просто делал то, что было нужно мне для этого удовольствия…
Раздирая кору своими руками, глотая клубками, если бы это оказался дым, воздух, я непрерывно дышал, извергая из себя сладострастные звуки… Чувствуя мою пиковую точку, Кирилл, специально оттягивая момент, начал сосать медленнее, касаясь своими губами каждого миллиметра кожи, из-за чего я, не выдержав, толкнулся к нему в рот, слушая в ответ хитрый сдавленный смешок.
Кончить получилось лишь спустя несколько изнурительных движений, которые своей медлительностью буквально свели меня с ума… Кирилл, поднявшись с корточек и вытирая тыльной стороной руки уголки своих губ, снова возвратился в нависающее, доминирующее положение надо мной в желании меня поцеловать.
- Я это пробовать не буду, - упёрся я, тыкая пальцем в его сомкнутые губы, которые тут же растянулись в улыбке.
- Хм, не хочешь испить сам себя? – усмехнулся Кирилл, высовывая язык на моё обозрение. – Пусто, - хитро сощурился он, прислоняясь ко мне и всё же целуя.
Он прошелся языком по моим губам, так и не дождавшись ответа, снова вернулся к любованию моим телом, а затем, словно ему что-то подсказало, он нагнулся ближе, резко хватаясь зубами за губы.
Обычно в романах это описывают в момент великой страсти между двумя людьми, которые ловят необузданный кайф (приятный) от покусанных до крови губ и металлического привкуса во рту…
Но как бы не так…
Я зажмурился в тот же момент, когда эти белые зубы клацнули по коже, вопя на всю округу от дикой боли.
Как было больно (!). Как я орал. Нет, не так. Как, мать вашу, я орал!
- Будем думать, что я лишил тебя невинности, - хохотнул Кирилл, резко хватая меня в охапку, из-за чего я даже не успел отреагировать, и понёс в сторону гуляющей компании.