Честно говоря, никто не ожидал, что он женится на ней. Она сохраняла достоинство – в театре это считается подвигом – но она всё равно оставалась актрисой, а он – молодым человеком хорошего происхождения. Можете представить, как он посрамил циников, сделав ей предложение. Я слышал, его семья восприняла это очень сурово. Они простили его?
- Нет, – коротко ответил Джулиан. – Никогда.
- Жаль. Они не смогли встретиться с ней, тогда бы она их покорила, клянусь, – он добавил, – вы никогда не знали её, верно?
- Нет. Она умерла родами.
- Вашему отцу тяжело пришлось.
- Да. Он пожертвовал ради неё всем – семьей, имуществом, связями – а всего через год она умерла, а вместо неё появилось кричащее, беспомощное существо, что будет зависеть от него годами. Некоторые мужчины сходят с ума от гнева или горечи, но не мой отец. Он простил меня, целиком и полностью, за то, что я был рождён.
Тиббс улыбнулся, не без доброты.
- Вам стоит подумать о том, чтобы самому простить себя.
Джулиан похолодел от потрясения. Ему нужно было быть более осторожным – то, что знал Тиббс, могло оказаться опасным. Кестрель позволил себя заговорить, и этот человек уже залез ему под кожу.
Кестрель с усилием справился со своим голосом.
- Мы сильно отклонились от темы, которую я хотел обсудить.
- Всего лишь краткое отступление и очень живописное. Я хотел, чтобы вы поняли, как много у вас общего с моей племянницей и племянником. Вы все дети театра. И вы сами показываете это, мистер Кестрель. Что есть ваш образ, как не часть пьесы – ваши костюмы служат реквизитом, а ум – текстом? Общество может гадать, кто вы такой и откуда, но у меня нет сомнений, что я найду пару-тройку старых друзей в театре, что вспомнят вашу мать и знают, из какой вы семьи. Не волнуйтесь – мы вам не выдадим. Вы один из нас.
«Один из нас, – повторил Джулиан про себя, – Интересно, они правы? У меня нет семьи, нет имущества, нет занятия. Неужели я – просто реквизит и текст, просто персонаж в своей пьесе? – ответ пришёл быстро: Нет. Потому что картонная фигура не смогла бы разгадать два убийства и идти по следам ещё двух. Странно, я всегда думал, что делаю это для собственного развлечения и, быть может, чтобы восстановить справедливость. Я никогда не думал, что тем самым спасаю собственную душу».
Вслух он сказал:
- Есть важное различие между мной и вашими племянницей и племянником. Меня не подозревают в убийстве.
- Никто не хочет, чтобы их имя было чисто больше, чем я. Но я уже сказал вам всё, что мог и больше, чем должен был.
- Вы несправедливы к себе, мистер Тиббс. Я не вижу, что вы чем-то пожертвовали.
- Но я сказал весьма нескромную вещь. Не просите меня повторить – ничто на земле не вынудит меня сделать это.
- Это слишком серьёзное дело, чтобы играть в загадки, мистер Тиббс.
- Слишком поздно, – вздохнул Тиббс, – я уже загадал вам эту – и очень надеюсь, что небеса не дадут вас разгадать её!
Глава 24. Да свершится правосудие
Джулиан вернулся в йовильский трактир и заказал почтовую карету в Лондон. Разыскав Брокера в пивной, он велел ему собрать вещи. Вместе они прошли через лабиринт коридоров и лестниц к комнате Джулиана. По пути им встретилась хорошенькая горничная, что страшно покраснела и убежала.
Джулиан искоса посмотрел на Брокера.
- Мне стоило бы держать тебя на привязи.
Брокер непонимающе огляделся, будто думая, что господин разговаривает с кем-то другим.
- Она просто немного смущается незнакомцев, сэр, – предположил он.
- Если здесь и есть кто-то, кого она считает незнакомцем, то это точно не ты. Когда я куда-то еду и беру с собой тебя, то чувствую себя злоумышленником. Ты настоящее оскорбление общественной морали.
- Всей морали, сэр? – спросил впечатлённый Брокер.
- Почему-то мне кажется, что это нравоучение работает не так, как нужно. Идём, нам нужно быть в пути как можно быстрее. У меня есть о чём поговорить с мистером Клэром.