Джулиан мрачно посмотрел на Наджента.
- Кто нашёл эти гвозди?
- Это точно был я и никто другой, вашчесть. Как только Феникс успокоился так, чтобы его можно было оставить одного, я осмотрел седло – знал, как на Масленицу, что он бы так не взбесился, если бы с седлом всё было в порядке. Вы добрее животного не видели, вашчесть, – кроток как ягнёнок, хотя очень ретивый, а хозяйку любит как мать…
- Я всецело готов простить его за любой проступок. А теперь, касательно седла…
- Да, вашчесть. Я сказал себе: «Кто-то поработал с ним, ведь разве не я чищу и осматриваю его после каждой хозяйкиной прогулки?» Клянусь, вашчесть, когда я повесил его вчера на подставку, оно было таким чистым и блестящим, что леди могла бы смотреть в него и причесываться, и с ним всё было в порядке, совершенно всё!
- Когда это было?
- Я бы сказал – между полуднем и часом дня, вашчесть.
- А когда вы брали его в следующий раз?
- Этим вот утром, вашчесть, когда я примостил его на спину Фениксу, около половины десятого. Лучше бы мне отрубили руки! Но я не заметил гвоздей. Я должен был лучше осмотреть седло, а я никогда этого не делал. Со вчерашнего дня никому и в голову не приходило прикасаться к нему, – он нахмурился и потряс кулаком. – Не повезёт тому, кто сделал это – мучить бедное животное, что никому не причинило вреда, и делать из него орудие, чтобы навредить его хозяйке…
Раздался резкий стук в парадную дверь. Даттон впустил хирурга и провёл его в библиотеку. Сэр Малькольм и кучер, кухарка, служанка и мальчик с конюшни высыпали в коридор. Сэр Малькольм собирался отпустить слуг, но Джулиан попросил кучера и мальчика задержаться. Сэр Малькольм моргнул и посмотрел на своего гостя, потерянный и несчастный.
- Зачем?
- Мне нужно кое-что сказать вам, сэр Малькольм. Я боюсь, это станет для вас потрясением. Но сперва, не прикажете ли Даттону проследить, что никто не покидал дом без вашего разрешения, и особенно – чтобы никто не заходил на конюшенный двор?
- Хорошо. Даттон, сделайте то, о чём говорит мистер Кестрель.
Джулиан провёл сэра Малькольма в кабинет и сообщил, что падение миссис Фолькленд не было несчастным случаем. Сэр Малькольм был вне себя.
- Боже мой, кто мог решиться на такое варварство? Кто мог ненавидеть Александра так, чтобы пытаться убить ещё и его ребёнка?
- Я не думаю, что там нужно считать, будто в обоих преступлениях виновен один человек.
- Бога ради! Вы хотите сказать, что мою семью преследуют два жестоких убийцы?
- Это крайне маловероятно. Я лишь имею в виду, что в этом расследовании ничего нельзя принимать как должное.
- Но ведь это второй удар врага Александра – будто кровная месть, что передаётся следующим поколениям!
Джулиан поднял бровь.
- Вы знаете, что миссис Фолькленд была в положении?
- Наверняка – нет. Она никогда не говорила мне.
- Что же, если даже вы, сэр Малькольм, не знали, как об этом мог догадаться человек, что вбил гвозди?
Сэр Малькольм вздрогнул.
- Я не знаю, – он рухнул на стул и затряс головой. – Я чувствую себя беспомощным. Что теперь делать?
- Я думаю, нужно выпить, а потом задать несколько вопросов слугам с конюшни.
Прислуга из конюшни ждала в приёмной. По пути туда сэр Малькольм и Джулиан столкнулись в холле с хирургом.
- Как она? – спросил с нетерпением сэр Малькольм.
- С ней все будет в порядке. Надежды спасти ребёнка нет, но она молода, так что у неё будут другие… – хирург оборвал себя, слишком поздно вспомнить, что миссис Фолькленд потеряла не только дитя, но и мужа. – У неё будут боли день или два. Растянута лодыжка и сильный ушиб на голове. Я перевязал лодыжку, и ей лучше не вставать на ноги хотя бы неделю. Другие ранения, кроме ушиба на голове, несерьёзны, но о пациентке нужно хорошо заботиться первые дни. Если она потеряет сознание, даже всего на минуту, немедленно пошлите за мной. Больше делать ничего не нужно – просто постельный режим и покой. Если у неё начнётся лихорадка, омывайте ей лоб уксусом и водой. Если лихорадка продолжиться, я сделаю кровопускание. Она хочет, чтобы её унесли наверх в её комнату, но я не вижу, почему нужно сделать это сейчас, если её можно перенести позже, когда она наберётся сил.
- Она может отвечать на вопросы? – спросил Джулиан.