У Джулиана были на этот счёт свои идеи, но они едва складывались, так что он пока придержал их у себя.
- Я предложил сэру Малькольму доложить обо всём местным властям и попросить их навести справки в округе – не было ли незнакомцев, подозрительных бродяг и так далее.
- Рад это слышать, сэр. У нас с этим расследованием и в Лондоне хватает дел.
- Вы узнали что-нибудь о той двуколке и лошади?
- Не очень много, сэр. У нас был тяжёлый день – из почтовой кареты увели свёрток ассигнаций, а на Хаунслоу-роуд шалит целая банда. Впрочем, какое вам до этого дело, верно, сэр? Я скажу вам, что я сделал – я послал Билла Уоткинса в Лонг-Акр. В этом районе живут каретники, и он рядом с Сигнетс-Корт, прямо по ту сторону Ковент-Гардена. Если кто и запомнил особенную двуколку и лошадь, то уж наверное, те ребята, что живут, продавая кареты, не так ли?
- Это хорошая мысль. А ещё в этом районе было легко избавиться от двуколки и от лошади – просто продать одному из местных.
- Если только у него была причина от них избавляться, сэр.
- Мы знаем от Джемми, что неизвестный на этой двуколке вывез из Сигнетс-Корт бессознательную леди прямо в ночь, когда случилось Убийство на кирпичном заводе. В доме миссис Десмонд следы кирпичной глины, а сама миссис Десмонд, как и её служанка, пропали. Сложно не думать о том, что этот человек, его двуколка и лошадь замешаны в чём-то очень скверном.
- Что же, если кто-нибудь в Лонг-Акр купил эту двуколку и лошадь, мы их найдём, сэр. Если повезёт, что получим и описание того, кто их продал.
- Быть может, – Джулиан невесело покачал головой, – но иногда я думаю, что наш джентльмен способен на хитрость, что побьёт наши.
В дверях квартиры Джулиана встретил Брокер.
- У вас гость, сэр. Мистер Толмедж.
- Юджин? Он должен быть в Йоркшире!
- Он не может быть там, сэр, – разумно возразил Брокер, – потому что сейчас он здесь.
- Твоя логика не знает себе равных, – вручив Брокеру свою шляпу, перчатки и хлыст, Джулиан мрачно спросил. – Где он?
- В кабинете, сэр. Я принёс ему харчей и пивца из кофейни, а то он был ни жив, ни мёртв, когда пришёл. Выглядел так, будто бродил по улицам ещё заодно с фонарщиками. А обувь у него для этого не годится.
- Ад и проклятие! Что этот беспокойный птенец делает в двух сотнях миль от того места, где должен быть?
- Спит, сэр. По крайней мере, спал, когда я в последний раз заглядывал.
- Тогда его ждёт грубое пробуждение. Он его заслуживает.
Джулиан прошёл в кабинет. Тёплый воздух, запах пива и аромат мяса обрушились на него. Камин полыхал так ярко, что маленькая комната казалась жаркой и тесной. Юджин спал в кресле у огня. Он выглядел намного чище, чем при последней встрече с Джулианом. Вместо полураспущенного и засаленного платка он носил блестящий и чёрный, причём столь высокий и жёсткий, что спать, не снимая его, можно было только смертельно устав.
Джулиан немного смягчился, увидев до какой крайности юноша последовал его совету.
- Мистер Толмедж.
Юджин пошевелился, заморгал и вскочил на ноги.
- Мистер Кестрель… Я… Вы, должно быть, гадаете, что я тут делаю…
- Вы выражаете лишь слабые отголоски моих чувств, – Джулиан пересёк комнату и открыл окно. Порыв холодного воздуха заставил гостя поежиться.
Джулиан жестом предложил ему сесть и занял кресло напротив.
- Давайте начнём сначала – вы не против? Вчера сэр Малькольм посадил вас на почтовый экипаж до Йоркшира в девять утра. Это верно?
- Я… Я думаю, да, – замялся Юджин. – Я не помню точного времени.
- Мы называем это время «девять утра». Теперь я хотел бы точно знать, где вы были и что делали с девяти утра до этой минуты.
- Но почему?
- Позвольте мне пока что задавать вопросы. Поверьте, вы не в том положении, чтобы ставить условия.
Юджин неуверенно посмотрел на Кестреля, потом сделал глубокий вдох и заговорил:
- Я не хотел уезжать в школу. И уж точно я не хотел в йоркширскую школу – что бы не говорила Белинда, такие школы созданы для никому не нужных мальчишек, и там творятся ужасные вещи – но разве ей есть дело! Я понял, что она не изменит решения, так что решил убежать. Я не знал, что буду делать или куда пойду – я знал лишь, что не хочу встречаться ни с учениками, ни с учителями. Они все знают о моём отце, и хуже того – знают об Александре. Они скажут, что это я убил его. Они могут даже попытаться повесить меня. Я знаю, что там делают.