В этом году наступила ранняя зима, конец ноября, а уже выпал снег. Не припомню такого в последние несколько лет. В душе сразу затаилось предвкушение праздника, будто скоро папа ёлку принесёт, и мы с сёстрами будем вырезать снежинки. Сразу так стало тепло внутри. Может, в этом году тоже ёлочку поставить, авось какое чудо произойдёт?
Выбравшись из маршрутки, я обнаружила, что уже начало смеркаться. На улице поднимался ветер, и пакет с платьем шелестел ламинированной бумагой и норовил улететь. Хорошо, что идти не далеко.
Завернув за угол из подворотни я заметила у соседнего подъезда белую приору своего соседа Даньки Семененко. У машины был поднят капот и парень, невзирая на мороз, копошился там, голыми руками что-то прилаживая.
Пошла тихонечко, чтобы не хрустеть каблуками по снегу. Нет, я не избегаю Даньку, просто с недавних пор у нас с ним неразрешимые разногласия.
Дверь подъезда с визгом хлопнула, но уже можно было не беспокоиться, на территорию я попала незаметно. У меня оставалось время до записи в клинике, так что успела осуществить водные процедуры, переодеться и вызвать такси. Пакет с платьем так и остался стоять в коридоре на тумбочке.
После смс о прибытии машины я накинула пальто, шапку, сапоги, не забыла и о толстенькой папке с документами. Из входной двери сначала высунула нос, - фонари уже горели и видно было всё хорошо, - около подъезда стояло жёлтое такси, Даньки не было. Я расслабилась и побежала в машину. Назвала адрес, и мы поехали.
Можно было бы и соседа попросить, но не хотелось, чтоб Даня знал, куда я еду. Там ведь большими синими буквами на фасаде надпись "Перинатальный центр". Не хочу его в свои проблемы посвящать.
А вот и чистая светлая частная клиника. В государственных учреждениях уже давно персонал готовится идти домой, а тут работа кипит, будто день в самом разгаре.
Выполнила формальности в регистратуре и пошла к кабинету.
Лидия Генриховна раньше работала у нас в городке вместе с моей бабулей. Потом, после смерти бабушки уже, она уехала в город, её переманили сюда.
- Так ты Татьяны Санны внучка? - радостно выяснила женщина с черной кулей на макушке и ниткой жемчуга на шее, - сколько её уже нет? Десять?
- Да, почти десять лет, - кивнула я.
- Ох, - вздохнула Лидия Генриховна, и перешла к синей папочке с моей историей болезни.
- Оральными контрацептивами пользовалась когда-нибудь?
- Да. Не выношу их, были и тошнота, и депрессия, и жжение. Не могла подобрать, - с содроганием вспомнила я те дни.
- Такие уже не назначает никто, - заметила доктор, увидев запись в карточке, потом отложила папку, сняла очки и задала вопрос в лоб:
- А почему не рожала? Противопоказаний нет, перенесённые операции не могли помешать.
- Сначала училась, потом работала...
- И я тоже, и у меня три сына, - фыркнула женщина. Мне такое фамильярное общение не нравится, и в работе со своими пациентами стараюсь быть беспристрастной, но тут готова терпеть сколько угодно. Лишь бы помогли с лечением.
- Я жила с мужчиной, мы не предохранялись, - призналась я в том, что не было указано в папке с документами.
- И ничего, - скорее утвердила, чем спросила Лидия Генриховна. Дальнейших комментариев не последовало, и я поняла, что мои опасения подтверждаются.
После осмотра на кресле мы вернулись в кабинет.
- Я тебе назначу обследование, и на гормоны, и на патологию, но если мы начнём лечение, то придётся сразу беременеть, - посмотрела на меня доктор, спустив свои очки на кончик носа, - понятно?
- Да.
- Потому что момент не может быть упущен. Есть кавалер? - последнее слово женщина произнесла с иронией.
- Банком воспользуюсь, - ответила я. И понятно, что речь не о том месте, где кредиты выдают, а о том, где можно купить частичку папы для своего ребенка.
- Рискованная ты, - посмеялась Лидия Генриховна и продолжила выписывать мне анализы.
Закончился приём инструктажем о предстоящих процедурах. Вышла я даже в приподнятом настроении, но озадаченная - начала лечение, а беременеть не от кого? Неужели на крайнюю меру придётся идти? Морально я готова стать матерью, и даже думала об этом часто, но когда вот так, со дня на день мне скажут: "Настя, давай беременей"...
Родители не поймут, если я скажу про банк доноров. Придётся врать. Что сказать? Что меня обрюхатили и бросили? Не выдержали моего характера? В эти отмазки они охотнее поверят, чем в то, что я готова рожать и воспитывать сама.
Вдруг, когда я уже стояла в коридоре и держала телефон, чтобы вызвать такси, моё внимание привлекла табличка: Некрасов Андрей Александрович. Неужели тот самый? Я думала, что он уже давно в Германии практикует. Хоть бы глазком посмотреть на него!