— Боюсь, они захотят большего, — бросил он через плечо.
— Это все, что я довожу до их сведения. Заставьте их смириться с этим, Перри. Приукрась сообщение, насколько ты сможешь, постарайся все-таки их удовлетворить.
Херн остановился около двери.
— Навряд ли их удастся удовлетворить чем-либо, кроме конкретных новостей, господин президент. «Мы сделаем все, что можем, мы ожидаем скорейшего разрешения» — не важно, в какие слова это будет оформлено, все равно это звучит слишком похоже на то, что они много раз слышали раньше.
— Черт побери, я ничего не могу с этим поделать! — Президент вспыхнул; у него был очень усталый вид, глаза покраснели.
Перри Херн тихо удалился. Этридж тоже производил неважное впечатление. Вялый, под глазами набухли мешки, у него был явно болезненный вид. И не удивительно, он получил сильный удар.
Саттертвайт устал так же, как любой другой, слишком устал для формальностей. Он обратился к президенту с резковатой фамильярностью, которую обычно держал при себе на публике.
— Я надеюсь, вы вытащили меня сюда не для рапорта об успехах. Когда мы что-нибудь получим, я дам вам знать.
— Полегче, Билл.
Он заметил легкий шок в глазах Этриджа, поморщился и кивнул, принося извинения. Президент сказал:
— Мы должны выработать линию поведения.
— Относительно того, что говорить прессе?
— Нет, ничего подобного.
Президент взял в рот сигару, но не зажег ее, что усилило гортанность его голоса.
— Это все та идиотская пресс-конференция, которую они провели прошлой ночью.
— Какая пресс-конференция?
— Ты не слышал о ней?
— Я был занят по горло, господин президент, вам это известно.
Декстер Этридж спокойно произнес из своего кресла:
— Часть лидеров конгресса прошлой ночью провели объединенную пресс-конференцию. — Его голос звучал сухо и неодобрительно. — Вуди Гест, Фиц Грант, Уэнди Холландер и некоторые другие. Представлены обе палаты и обе партии.
Президент подтолкнул ему через стол номер «Нью-Йорк Таймс».
— Лучше прочти это.
Саттертвайт уже видел этот номер «Таймс» в течение дня, но у него не было времени прочесть его. Заголовок вверху первой страницы был набран самым крупным шрифтом, который когда-либо использовался в «Таймс»:
ФЭРЛИ
ПОХИЩЕН
Каждое из этих двух слов жирными высокими буквами протянулось во всю ширину страницы. Внизу страницы под двумя колонками фотографий хорошо знакомых лиц шел текст:
Лидеры конгресса требуют жесткой политики.
Они настаивают, чтобы правительство отвергло требования выкупа.
Пока Саттертвайт читал, президент говорил:
— Каждый из них звонил мне. Поступила гора телеграмм высотой с милю.
— Как разделились мнения в телеграммах?
— Примерно шесть к четырем.
— За или против твердой линии?
— За. — Президент медленно выговорил это слово, и оно будто повисло в воздухе. Наконец он добавил: — Кажется, публика не настроена просто оставаться в бездействии и скорбеть по этому поводу. — Он вынул сигару изо рта, голос стал жестче.
— Я могу слышать голос толпы, Билл. Они собираются здесь под окнами с пиками и факелами.
Саттертвайт хмыкнул в знак того, что он услышал сказанное, перевернул страницу.
Декстер Этридж заметил:
— Мы решили утром, господин президент. Мы уже приняли решение.
— Я знаю, Декс. Но мы не объявили его публично.
— Вы понимаете, что мы тем не менее не можем изменить свое мнение.
— С другой стороны, разве мы предвидели, что реакция выльется в подобное жестокое противостояние?
— Господин президент, — сказал Этридж. Тон, каким это было сказано, заставил Саттертвайта поднять глаза. Этридж медленно откинулся в своем кресле. Он говорил глубоко дыша, раздраженным голосом:
— Вы никогда не принадлежали к тому типу людей, которые принимают решения исходя из того, кто последним говорил с ними. Вам никогда не требовалось единодушие публики, чтобы утвердиться в правильности выбранного решения. Мне трудно поверить, что вы хотите позволить безрассудной панике толпы повлиять на ваше…
— Этот спор может расколоть страну, — грубо оборвал его президент. — Я не играю в политику, черт побери. Я пытаюсь сохранить единство державы.
Этридж выпрямился. Саттертвайт впервые видел его в таком гневе.
— Вы не можете удержать страну от раскола, отдав ее на откуп шарлатанам.
Президент ткнул сигарой в сторону газеты в руках Саттертвайта:
— Кое-кто из этих парней — видные общественные деятели, Декс. Может быть, некоторые из них тоже шарлатаны, но вы не можете делать оценки на основании этого свидетельства.