Что в ней было такого, чего не было в других?.. Да ничего! Просто один и залежалый товар продаст с прибылью, а другой — и свежий с убытком. Сколотить капитал тем, что ты — это ты, — высший пилотаж в искусстве быть женщиной.
Как и предполагала Вита, Шуркин пробыл с ней ровно полчаса. Повздыхал для приличия. Стукнул кулаком по столу, пригрозив гаду, посмевшему покуситься на его дорогую Виточку. Сочно чмокнул ее в щеку. Обслюнявил губы. Похлопал по бедру и ушел, внутренне поражаясь собственному безразличию. Ему было совершенно наплевать, придушили бы Виту или нет. «А когда-то любил!.. — кряхтя садясь в машину, подумал он. — И куда эта любовь испарилась? Да Витка сама виновата. Надоела! Надо было как-то… А черт его знает, как?.. Ну вот ни за какие коврижки не хочу ее!»
Но подобные мысли быстро оставили его, приняв иной, приятный оборот, в результате чего мужской орган любви так напрягся, что шоферу пришлось исхитряться проезжать на стыке между желтым и красным взглядами светофоров.
Павел заставил себя ждать. Вита набросилась на него с упреками.
— Но мне надо было удостовериться, что Шуркин не вернется.
— Зачем?
— А вдруг бы он что-то дома забыл.
— Что он может забыть? — с презрением рассмеялась Вита. — То, с чем надо ехать к вобле с телевидения, у него всегда с собой. А если ты имеешь в виду какой-нибудь пустячный подарок (Шуркин скуповат), то он хранил бы его у себя в офисе.
— Вобле с телевидения? — переспросил Павел.
— Да. Я знаю, с кем он мне изменяет и совершенно спокойно плюю на это, — гордясь уверенностью в себе и своими принципами, ответила Вита.
— Но он вовсе не с ней. Он играет на публику, а публика его раскусила. Так что зря старается и тратится на воблу. Но черт с этим. Что случилось с тобой? Ты мне такое по телефону наговорила…
Взгляд Виты остановился. Слова Павла поразили ее. Он попытался растормошить Виту. Но она отмахнулась от него. Прошлась по комнате, потирая шею, словно ей стало душно, и в досаде сорвала пластырь. Еще незажившая ранка начала кровоточить.
— Вита! — бросился к ней Мельгунов. — У тебя кровь! — Он вынул свой платок и приложил к ее шее.
— Да… — все с тем же отрешенным взглядом ответила Вита. — Меня сегодня чуть не задушили.
— Не может быть!
— Поэтому я срочно вызвала тебя. Надо что-то предпринять. Но ты мне скажи, — взгляд Виты оживился, — если не вобла, то кто?
— Какое это имеет значение? Тем более сейчас, — обнимая и целуя Виту, проговорил Павел.
— Очень большое! Шуркин поменял любовницу, а я узнаю об этом от тебя. Это непростительная оплошность с моей стороны. Ты знаешь, кто она?
Павел почесал бровь.
— Поговаривают, что… ну эта… модная сейчас среди крупных бизнесменов особа…
Вита застыла с открытым ртом.
— Шуркин запал на нее? Она же сожрет всю наличность! И потом, она может женить его на себе.
— До этого не дойдет! Ей замуж ни к чему. Слишком молода. Вот стукнет лет тридцать…
— Будет слишком стара! — бросила Вита и затряслась от злости. Ее пальцы скрючились, как когти хищной птицы, голова мелко задрожала.
— Гад! Гад! А я еще ему жаловалась, что меня сегодня чуть не убили. А он, сволочь, наверняка, про себя жалел, что не убили!
— Хватит! Успокойся! Эка невидаль, муж поменял любовницу.
— Да!.. — подбоченившись и подавшись вперед, длинно протянула Вита. — Любовница любовнице — рознь. Большая часть из них — хапуги, чтобы ни хапнуть, лишь бы хапнуть. Меньшая часть — дуры! Те любят! А между ними тончайшая прослойка из расчетливых, ловких девиц, наделенных особым умением распознавать, что нужно мужчине. И дать ему так, чтобы еще захотелось, но уже за двойную плату. Они, как омут, затягивают. Ну теперь мне обратного хода нет, — словно торжественную клятву произнесла Вита. — Мне надо свое собственное состояние составить. А для этого придется сделать сущий пустяк — убрать Чегодаева и Свергину. Кстати, я абсолютно уверена, что на меня сегодня покушалась тихая, ласковая Зоя. Перед самым выходом я разговаривала с ней и перечислила бутики, которые посещаю. В результате, в примерочной «Мадам Фонтанж» меня чуть не удавили шарфом! — И Вита в мельчайших подробностях рассказала Мельгунову о случившемся.
— Это серьезно, — выслушав ее, заметил Павел. — Теперь принялись за тебя. Но как бы точно узнать, кто? Чегодаев или Свергина?