Вам не придется долго искать, чтобы найти в буддийских сутрах рассказы о том, как превозносили героический идеал или воплощали его в жизнь. Но чтобы получить более прямое и непосредственное впечатление о явно героической природе буддийского идеала, достаточно взглянуть на самые яркие образы буддийского искусства. Здесь я имею в виду не традицию гандхарской скульптуры, которая не является чисто индийской и к тому же порой бывает излишне слащавой. Я говорю о матхурской традиции, которая получила свое название от местности неподалеку от современного Дели и является самым ранним в чисто индийском искусстве течением, делавшим акцент на энергию, а не на мягкость, на уверенность, а не на нежность, на силу, а не на миловидность. Для этой традиции характерно изображать Будду мужчиной в расцвете сил, который твердо стоит во весь рост подобно высокой башне или большому дереву, сложив руки в абхая-мудру — жест бесстрашия.
Конечно же, в произведениях буддийского искусства запечатлен не только Будда, и не только личность Будды является воплощением героического идеала. Развивая буддийскую традицию, Махаяна создала образ бодхисаттвы — свой главный вклад в буддийское воззрение. Как архетип бодхисаттва стал символическим выражением определенного аспекта просветления, а один из самых важных и почитаемых архетипических бодхисаттв — Манджушри, олицетворение высшей мудрости. В Дхаммападе Будда рассказывает, как этот искатель Дхармы поражает полчища Мары мечом мудрости, поэтому Манджушри в своей ипостаси, именуемой Арапачана Манджушри, правой рукой вздымает пламенеющий меч — меч знания или мудрости. В более поздний исторический период развития буддизма центральной фигурой тантрийского пантеона стал гневный Ваджрапани, чей яркий устрашающий образ олицетворяет героическую и бесстрашную энергию просветленного ума. Правой рукой он вздымает ваджру — несокрушимое оружием, обладающее непреодолимой мощью.
Идеал бодхисаттвы — решимость привести в нирвану всех живых существ — это пример героического идеала, воплощением которого стала жизнь Будды. В сутрах Махаяны бодхисаттву сравнивают с месяцем: как полная луна превосходит месяц, так Будда превосходит Бодхисаттву. Как месяц дорастает до полной луны, так и бодхисаттва дорастает до состояния Будды, а достигает он этого благодаря практике шести парамит — шести несравненных добродетелей: щедрости, нравственности, терпения, энергии, медитативного сосредоточения и мудрости. Согласно текстам Махаяны, все эти добродетели надлежит практиковать с поистине героическим усердием. Мало изредка демонстрировать вспышки щедрости, время от времени осознавать нравственную сторону поступков, проявлять разумную долю терпения, ощущать судорожные порывы духовной энергии, раз или два в неделю выкраивать немного времени на медитацию да изредка размышлять о Дхарме.
Возьмем, к примеру, щедрость. Бодхисаттва отдает не только материальные вещи, но в случае необходимости и свою жизнь. Именно в этом смысле можно понимать самосожжение вьетнамских монахов, которые хотели привлечь внимание к ужасной духовной ситуации в своей стране. Причем, согласно героическому воззрению буддизма Махаяны, бодхисаттва практикует все эти добродетели, или совершенства, не одну жизнь, а на протяжении огромного количества жизней, длящихся три кальпы, или эпохи.
Особенно яркое описание бодхисаттвы как героя мы встречаем в следующем отрывке из Аштасахасриш, или «Праджняпарамиты в восьми тысячах строк». Как это обычно бывает в сутрах Праджняпарамиты, Будда обращается к своему Ученику Субхути: