Лучшего доказательства, что все в порядке, пожалуй не изобрести. Зоя сложила руки на коленях и, глядя на Потапова, замерла в позе покорной юной слушательницы.
Завянь и террористка вышли в коридор.
— С вашей женой «поработали», Борис Михайлович, — отойдя от двери, негромко произнесла Миранда.
— Ее пытались успокоить? подселили мозгоправа? — не паникуя, предположил Завьялов.
Прилизанная белокурая головка отрицательно качнулась:
— Не уверена. Если бы Зою Павловну пытались успокоить, то мы заметили бы это еще вчера. Но реакции Зои Павловны продолжают выражать напряжение. Я подозреваю, что ваша жена подверглась внушению. По сути дела она — свободна, но в ней до сих пор остается некое присутствие чужой воли. Увы, Борис Михайлович, но ваша жена подверглась кодировке.
— Это точно?
— Предположительно.
— Мы можем как-то это проверить?
— Да.
— Так делайте!
— Для этого мне необходимо внедриться в Зою Павловну, — мрачно, объясняя все и сразу, поговорила диверсантка.
— Она не позволит, — с удивительным для недавнего себя спокойствием, констатировал Завьялов.
— То-то и оно. А «подселяться» незаметно я не хочу. После всего, что с ней произошло, Зоя может почувствовать конкретно — м о е присутствие. А это разрушит едва наладившийся контакт. Вы сможете уговорить Зою на проверку?
— Она кодирована, а не «занята», — жестко произнес Завьялов. — Даже ваш Зиберт не решится дать матери команду убить ее детей.
— И это все, что вас беспокоит? — грустно улыбнулась диверсантка.
— На данном этапе — да. Зоя не может никому принести вреда. А остальное скоро перестанет иметь значение. Я предприму шаги, чтобы ей не смогли дать команду и активировать процесс.
— И все же, вы попробуйте, Борис Михайлович. Зоя мужественная женщина.
То, что его жену не закодировали от волнения во время сна, Завьялов понял, едва вернулся в комнату: любимая выглядела как человек, получивший известие о том, что его дом только что на самом деле разбомбили. И там погибли — все. Пылающие стены погребли, все что было дорого.
В Завьялове боролись жалость и рассудочное желание оповестить жену о поселившейся внутри нее опасности. Предупредить, попросить, заставить Зою быть начеку к самой себе…
Невыносимо!
Надо.
Борис присел на корточки, поймал невидящий взгляд жены:
— Зоя…, Миранда только что проверила твои мозговые показатели. Ты — свободна. Но…
— Я поняла, — спокойно кивнула Завьялова. — Догадалась, что есть какое-то — «но». Что от меня потребуется?
— Пустить в себя Миранду.
Память выписывает странные необъяснимые кульбиты. Лет двадцать назад Леля подобрала на помойке страшненького тощенького котенка невыразительного мышиного оттенка. Отмыла от блох и грязи, откормила…
Кот подрос и начал метить стены, гадить в туфли и сумки. Причем не только в хозяйские, но и в чужие. Стоит гостю зазеваться и оставить на горизонтальной плоскости некий вместительный предмет, глядь — в предмете уже мокро. Лужа разливается.
Стыдобища. Народная артистка Ольга Александровна Завьялова устала извинялась. Купила (возместила) подругам пару сумочек и туфель. Однажды впопыхах оставила в прихожей пакет с приготовленным для спектакля париком…
Уже в такси пакет п р о т е к на колени. Дело было зимой — на коленях была норковая шуба.
Через несколько дней Борис пришел к бабушке в гости, где его, улучив минутку, призвала к действию решительная как бронепоезд Маргарита Яковлевна:
— Завьялов, — грозно играя глазами, свистящим шепотом произнесла подруга Лели, — ты мужик или тоже кот наклал?! Сколько ты можешь терпеть, как этот половозрелый мерзавец гадит в душу бабушки?! Она шестую пару обуви выкидывает!! Тапочек в доме вообще уже нет!
— А что делать-то? — поднял плечи Лелин внук.
— Кастрировать.
— Кота?!
— Нет, блин, соседа дядю Петю!
Маргарита Яковлевна увела Лелю на прогулку. Завьялов, матеря в душе женскую жестокость, но, поминая справедливость — животное ломало жизнь, пригревшему его человеку, вынес дивно беспечного, радостного кота из квартиры на улицу, совестливо и сочувственно повез к ветеринару.
Вечером напился в хлам и дал зарок — никогда больше, ни одного кота, на пушечный выстрел к живодерам! и другим не посоветует!
За рюмкой (литром) водки Завьялову казалось, что три часа назад его тоже немножечко кастрировали. Он чувствовал себя — изменщиком. Предателем мужского естества. Всерьез переживал насчет потенции.
…Непонятно почему, глядя на Зою, Борису припомнился кот Тимофей — солидный благообразный кот в раз обретший приличные манеры. Непонятная и стыдная ассоциация: кот — любимая жена! Завянь даже головой немного помотал, отгоняя призрак Тимофея…