— Закончим с разминкой, — согласился я и потребовал у Сэма шпагу во вторую руку.
Тот что-то проворчал в ответ, но все-таки нарастил кинжал до размеров полноценного оружия. Признаться честно, я расценивал свои шансы, как крайне невысокие, но это ведь не повод для того, чтобы сдаться на милость победителя.
Тем более, что никакой милостью от этого человека даже не пахло.
Я встал в третью позицию, отведя левую ногу назад, и готовясь, наверное, к последнему решительному штурму, но тут нам в лица ударил свет мощных переносных фонарей, а коллектор наполнился топотом ног, лязгом оружия и выкриками на китайском языке. Общий смысл этих приказов сводился к «Стоять! Бросить оружие!», из чего я сделал вывод, что до нас в очередной раз добрались местные правоохранители.
«Восемь человек», — подсказал Сэм.
Ван Хенг, разумеется, никакого оружия бросать не стал, повернулся к ним лицом и что-то быстро выкрикнул им в ответ, и на этот раз слова были мне незнакомы. Но вряд ли таким образом он сообщал о своем согласии сдаться.
К тому же, у меня уже не было сомнений в том, кто убил тех троих перед развилкой. И я понимал, что будет в следующий момент.
Ван Хенг бросится на них, и, скорее всего, их всех тоже убьет.
Даже если среди них есть симбы.
А потом он снова примется за меня.
«Если ты ищешь возможность сбежать, то лучше уже не будет».
Глава 27
Во время битвы с Ван Хенгом меня не покидало ощущение, что для победы мне не хватает совсем чуть-чуть. Что будь я чуточку быстрее, чуточку ловчее, вложи в удар чуть больше силы, и я смогу добиться успеха. Мне казалось, что я совсем немного не дотягиваю, что стоит мне выложиться до конца, и я его одолею.
Конечно же, все это было неправдой. Сэм предупреждал меня, а я не послушал. Ван Хенг играл со мной, как кошка играет с пойманной мышью. Ван Хенг подарил мне иллюзию почти равного боя, хотя на самом деле он таковым не был.
Наверное, я понимал это с самого начала, но после того, как Ван Хенг расправился с китайским спецназом, сей факт проступил для меня со всей его беспощадной очевидностью.
Это было очень быстро. Даже если бы я захотел воспользоваться представившейся мне возможностью и попытался убежать, я бы все равно не успел.
Это было, как высверк молнии, только грома за ней не последовало. Одним точным выверенным ударом золотистого кнута Ван Хенг уложил их всех, и разрубленные на части тела с почти неслышным шорохом попадали на пол.
А ведь он даже шага в их сторону не сделал.
Я поздравил себя с правильным решением. Убежать от него я бы все равно не смог, он настолько меня превосходил, что погоня закончилась бы моими отрубленными ногами еще до того, как я успел бы добежать до ближайшего поворота. Но тот факт, что это правильное решение, скорее всего, будет последним решением в моей жизни, я находил немного прискорбным.
Я не боялся смерти. По сути, я уже был мертв. Мне просто было досадно, что мой вклад в борьбу с империей цинтов оказался столь ничтожным.
Ван Хенг снова вооружился мечом и посмотрел на меня.
— Продолжим.
А смысл?
Он был сильнее меня, он был быстрее меня, он был опытнее меня. Для того, чтобы овладеть сравнимой с ним мощью, мне потребовались бы годы совершенствования. Может быть, даже десятки лет.
Но поднять руки и сдаться — это не в правилах рода Одоевских.
И я атаковал.
Я обрушил на него град ударов, показал лучшее, на что я был способен, выложился до последнего, но он легко парировал атаки моих двух шпаг одним своим китайским мечом, а потом сам перешел в нападение, и мне стоило большого труда парировать все его удары. Но теперь я уже знал, что он сдерживается, что он может закончить этот бой в любой момент, но почему-то этого не желает. Не то, чтобы мне было слишком любопытно, почему он так делает, но я все же продолжал ему подыгрывать, хотя никаких надежд на успех у меня уже не было.
А потом, после очередного удачного парирования, шпага в моей левой руке погасла.
«Прости», — сказал Сэм: «И, видимо, прощай».
Я увернулся от следующего удара, сделал выпад, и Ван Хенг почему-то не стал его блокировать. Лезвие моей шпаги уперлось ему в грудь, но, разумеется, не сумело преодолеть его энергетическую броню.
И тоже погасло.
Я остался без оружия. Ван Хенг слабо улыбнулся и погасил свое, и в этот момент я врезал ему кулаком в челюсть. И, по-моему, сломал себе палец, потому что у меня сложилось такое ощущение, будто бы я ударил по кирпичной стене. А улыбка Ван Хенга стала чуть шире.