— Ты бился достойно, — сказал он. — Признаюсь, тебе удалось меня впечатлить.
— А я ведь даже не старался.
— Не лги мне, — сказал он, отходя от меня на пару шагов. Видимо, не хотел еще раз по зубам получить. — Ты старался. Ты отдал этому бою всего себя, и не твоя вина, что этого оказалось недостаточно. Тебе надо вставать рано каждым утром, если ты надеешься меня когда-нибудь одолеть.
Я ради такого вообще ложиться не буду, мрачно подумал я. Но о каком «когда-нибудь» он говорит, если для меня все должно закончиться здесь и сейчас?
Или… Или он играл со мной не просто так и ему что-то от меня надо? Но что? На что я вообще в этом мире гожусь?
— Ты проиграл этот поединок и теперь твоя жизнь принадлежит мне, — сказал Ван Хенг.
— Так забери ее уже и покончим со всем этим.
— Сначала я хочу поговорить, — сказал он.
«Поговори с ним», — взмолился Сэм. «Расскажи ему все, что он хочет знать. Может быть, тогда он нас и не убьет, хотя я в это не очень-то верю. Но, по крайней мере, во время разговора мы все еще будем живы».
Демон, как видно, мне достался не из самых мужественных.
— О чем?
— О твоем долге передо мной, — сказал он.
— Так я здесь, — сказал я. — Давай уже рассчитаемся.
— Твоя смерть не вернет мне товар, который ты забрал, — сказал он.
— И живой я тоже тебе вряд ли помогу, — сказал я. — Я не знаю, где он сейчас. И люди, которые его получили, не желают иметь со мной ничего общего.
— Я прожил достаточно долго, чтобы не рассчитывать на человеческую благодарность, — сказал Ван Хенг. — Кто эти люди?
— Какая-то группировка, находящаяся вне закона, — сказал я.
— Где их найти?
Я покачал головой.
— Я не знаю.
— Они обманули тебя?
— Скорее, это я подумал о них слишком хорошо, — сказал я. — Но так ли это важно?
— Скажи мне одно об этих людях, — попросил Ван Хенг. — Они ищут деньги или они ищут силу?
— Полагаю, что силу.
— Даже если они сумеют отыскать правильный путь, он будет долгим, — сказал Ван Хенг. — Но потери моей организации необходимо компенсировать.
Торгаш, с легким презрением подумал я.
Я полагал, он пришел отстаивать честь семьи, но похоже, что речь шла исключительно о деньгах. Нурлан ошибся, когда говорил, что эти люди мне социально близки.
Одоевские никогда не ставили деньги выше крови.
— О чем ты сейчас подумал? — спросил Ван Хенг. Вероятно, какие-то мысли отразились на моем лице, впредь мне стоит быть осмотрительнее.
Если это «впредь» вообще когда-нибудь наступит.
— Ты говоришь о товаре и деньгах, — сказал я. — Но еще ни слова не сказал о смерти твоего племянника.
— Он был глуп и больше мешал моим делам, чем помогал им, — сказал Ван Хенг. — Поэтому я и отправил его сюда, в далекое и тихое место, где долгое время ничего не происходило.
И где он не мог сильно навредить? Ну что ж, благодаря мне эта его ставка не сыграла.
А еще я подумал, что Ван Хенг слишком долго был наверху и слишком привык приказывать. Потому что, если у нас тут торги, а пока все говорило именно об этом, карту племянника следовало бы разыграть по-другому.
Мне все еще был неизвестен предмет торга, но в наличии самого процесса я уже практически не сомневался. Ведь он мог убить меня в любой момент, а я все еще был жив.
— Выходит, что я оказал тебе услугу, — сказал я.
— Даже если так, она не может компенсировать весь ущерб, который ты мне нанес, — сказал Ван Хенг. — Помимо племянника, ты убил несколько моих людей.
— И о какого рода компенсации мы говорим? — поинтересовался я. — Если о деньгах…
— Деньги меня не интересуют, — сказал Ван Хенг. — И я не думаю, что ты располагаешь ими в достаточном количестве.
— Тогда, о чем мы говорим?
— О твоей жизни, — сказал Ван Хенг.
Я пожал плечами. Мою жизнь он мог забрать в любой момент.
— А если конкретней?
— Я хочу предложить тебе жизнь, — сказал он.
— Она была у меня и до нашей встречи, — сказал я.
— Но теперь, когда наша встреча произошла, твоя жизнь принадлежит мне, — заявил он. — И теперь только я могу решить, прервется ли она прямо сейчас или продолжит свое течение.
— А что взамен? — я не сомневался, что цена будет высокой.
— Десять лет службы, — сказал он.
— Всего-то? — граф Одоевский был однозначно против такого поворота, но вот поручик Одоевский нашел, что здесь не все так однозначно. Сэм же просто ликовал внутри. Хотя он ничего не говорил, я чувствовал отголоски его радости. — И зачем? Разве тебе не хватает своих людей?