Подумав об этом, я вдруг вспомнила, как давний приятель подруги, владелец целого собачьего семейства, рассказывал нам многое о повадках собак и правилах поведения с ними. Марину (и отчасти меня) он тогда как раз и покорил своим знанием животных и любовью к ним.
Ден, конечно, не пес, но почему бы не следовать той же системе: не делать резких движений, говорить успокаивающим тоном и не показывать страха. К тому же мне почему-то продолжало казаться, что он не должен меня обидеть. Я по-прежнему испытывала к нему большую симпатию, хоть и была растеряна. А сейчас к моим чувствам еще и примешивалась жалость и желание успокоить его, объяснить, что я на его стороне и вовсе не собиралась его высмеивать или обвинять во лжи.
С другой стороны, у меня всегда было сложно с эмоциями и пониманием других людей, кроме Марины. Нужно было успокоиться. Я рискнула и залпом выпила остатки виски, с облегчением почувствовав внутри расслабляющее тепло. Затем, подняв на него глаза, я максимально спокойно ответила.
— Я верила тебе. И сейчас верю. И ты прекрасно знаешь это, иначе просто не приехал бы. Или, приехав и познакомившись, не стал бы продолжать со мной общение.
Денис с какой-то отчаянной жадностью посмотрел на меня, затем попытался все-таки отмахнуться от моих слов, продолжив гнуть свою линию.
— Я приехал к тебе через столько километров! Как к родственной душе, а ты…
Он продолжал махать руками и твердить что-то еще про ординарность и неискренность, когда я просто встала и подошла к нему настолько близко, насколько мне позволяла амплитуда его хаотичных движений. Он на мгновение остановился, и тогда я, повинуясь порыву, шагнула еще ближе и прижала свои ладони к его ушам.
— Теперь ничего не слышно? — тихо спросила я, четко проговаривая губами слова.
Ден отрицательно качнул головой и замер, вопросительно заглядывая мне в глаза. Зрачки его расширились, и глаза потемнели, показавшись мне двумя черными колодцами, космическими дырами, затягивающими меня в глубину.
Я прижалась губами к его губам, целуя медленно, стараясь вкладывать в движения не страсть, а лишь нежность и ласку.
В тот момент я каким-то непостижимым для меня образом испытывала одновременно и чувственное притяжение, и заботу любящей сестры, и даже некоторую долю материнских чувств. И весь этот странный коктейль эмоций я пыталась передать, лаская его губы своими и продолжая зажимать ему уши, чтобы он не слышал никаких посторонних звуков, кроме биения собственного пульса.
Наконец он начал отвечать на поцелуй, затем оторвал мои ладони от своей головы и прижал меня к себе...
У нас не было секса в полном смысле этого слова. Скорее, это было что-то вроде интимной разновидности психотерапии, в процессе которой поцелуи и прикосновения ложились на тело и душу не возбуждающим средством, а успокаивающим и исцеляющим бальзамом. Наконец после нанесения многочисленных слоев заживляющей ласки, мы просто лежали, прижавшись друг к другу, молчали и слушали тишину. Оба.
Глава 5. Шагнуть в сироп и увязнуть...
Минуты слабости короткие,
Но тяжко так
Глубокими затяжками
Выкуривать
Из черепной коробки,
Как паразитов, мысли,
Рассматривая пристально
Перед собой узоры дыма...
Все поправимо...
Все поправимо...
Утром я проснулась достаточно рано — на часах была половина восьмого.
Потребовалась пара минут, чтобы сначала вспомнить все произошедшее, а затем осознать, что рядом со мной в постели никого не было. Я испытала двойственное чувство в этот момент: с одной стороны — острое разочарование, с другой — облегчение, так как он меня не увидел заспанной, с опухшим и помятым лицом. Хотя он все равно видел мое лицо, когда проснулся. Интересно, я спала с открытым или закрытым ртом?
К этим противоречивым эмоциям добавилось еще чувство тревоги, когда я подумала, что он мог уйти один, на улицы незнакомого города, в неизвестно каком состоянии. Я быстро встала и заглянула на кухню — к счастью, Ден был там. Он спал сидя, положив голову на сложенные на столе руки. Перед ним стояла пустая бутылка виски и лежала пачка сигарет.