Может, так он специально решал проблему возникшего затишья вследствие рутины и привычки? И может быть, это и есть очередной «ключ»?
Лучше бы это было не так — мое бедное сердце долго этого не выдержало бы, оно уже стало вызывать тревогу своим неравномерным ритмом и интенсивностью биения. На мой взгляд, острые ощущения в постели того не стоили.
Моим новогодним подарком Денис поначалу пользовался. До середины января все было даже хорошо: праздничная атмосфера, несмотря на то, что обоим приходилось работать по обычному графику; вечера с бокалом (ладно, парой бокалов) вина или пива; попытки в выходные дни вернуться к написанию и записи песен.
Нам даже удалось пополнить аудиосписок двумя треками: дописали один старый и создали новый. Я чувствовала себя почти счастливой.
Но ближе к концу января рутина взяла свое. У Дена начались проблемы на работе: усилился контроль и ужесточилась система штрафов. Люди стали увольняться, в результате чего у тех, кто остался, уплотнился график, уменьшилось количество выходных. Реакция Дена была предсказуема — он приходил уставший, снова стал неразговорчивым, общения у нас стало меньше, а алкоголя — больше.
Два или три раза я еще видела его пишущим, хотела помочь, но чувствовала, что мое присутствие ему нежелательно. Денис сидел с планшетом и пытался свести в один текст идущие изнутри слова, но что-то как-будто ему мешало. Хватало его не более чем на час, после чего он шел на кухню «заливать» плохое настроение, а вскоре он и вовсе забросил свои попытки.
Конечно, его можно было понять, но только я перестала понимать главное: кто я для него? Почему я должна была себя чувствовать так неловко, как будто мы не близкие люди, а пауки, которых против их воли засунули в одну банку?
Да, вначале он мне помог, но ведь я многого и не просила. К тому же приехал он ко мне сам и жил на моей территории. В спокойном состоянии я не позволяла себе таких мыслей, но когда мы ругались, злость подпитывала их и давала временную анестезию от стыда. Однако высказываться таким образом вслух я не позволяла себе. До одного апрельского дня...
Глава 10. О дне рождения и мухах на торте
На самом деле мы не так уж и нуждались в деньгах, поэтому я так и не понимала, почему Денис не рискнет поискать новую работу.
Мы мало тратили, основные расходы приходились на еду и напитки, хотя с последними как раз и были связаны ощутимые убытки. Однако я никогда не поднимала эту тему, лишь пару-тройку раз косвенно затрагивая ее шуткой из интернета.
— Вы когда-нибудь задумывались: сколько вы тратили, потому что пили? А представьте — вы могли бы тратить больше, если бы не ели.
В ответ он лишь закатывал глаза и закрывался от меня рукой, выражая этим отношение к моему чувству юмора, а я все равно смеялась — над его реакцией — и шутливо боролась в попытках оторвать ладонь от его лица. В конце-концов, мне это удавалось и тогда я обнимала его и целовала в щеку или ухо. Казалось, это было весело. По крайней мере он не особенно возмущался и даже ласково сжимал мою руку в ответ.
Да, все же к тому времени сохранились и такие добрые мгновения в наших отношениях, отчасти благодаря которым я и держалась.
Приближался день моего рождения. Денис был в курсе, что я родилась пятого апреля, к тому же я указывала этот факт на странице в «Вконтакте», поэтому оповещение в сети должно было ему напомнить. Не то чтобы я придавала особое значение этой дате, но, во-первых, я заслужила отдых и небольшой праздник, а во-вторых, это был повод ожидать от Дениса внимания и отсутствия ссор целый день. Я действительно считала, что он задолжал мне такой подарок.
Кроме того, очень хотелось наконец выйти из четырех стен, для разнообразия посетить кафе или бар. В кино я не очень любила ходить, но на фоне однообразных дней и это вариант казался привлекательным. К тому же задний ряд и полумрак… Кто знает — вдруг все это настроит на романтический лад. Да и просто погулять по весеннему городу, иногда заходя в бистро погреться, тоже было бы замечательно.
Однако чем ближе на горизонте маячили апрельские деньки, тем сложнее все становилось. Я не знала, что у него происходило на работе, но приходил он все чаще взвинченный и в дурном расположении духа. О причинах Денис не рассказывал: то ли считал недостойным мужчины «плакаться в женскую жилетку», то ли считал меня неподходящим слушателем, но попытки поговорить натыкались на стену.