Может быть, стоило его не трогать совсем… Но мне уже надоели эти сложные потемки его души, да и своей тоже, потому что я запуталась и перестала понимать саму себя. С одной стороны, если любишь, то принимаешь человека таким, какой он есть. С другой — не все так однозначно и просто. Мне было трудно принимать Дениса, когда он отгораживался от меня по неизвестной причине стеной и когда ему прекрасно меня заменял планшет.
Я понимала, что все не может протекать без изменений. По переменчивости люди сравнимы с водой, а в одну и ту же воду, как известно, не войти дважды. Но что поделать, если я хотела пить?
С первого по третье апреля все было относительно спокойно, и четвертого я даже воспрянула духом: отправилась в парикмахерскую, мысленно напевая ирландскую боевую мелодию для поддержки целеустремленного настроения, а после заглянула в торговый центр, но там предсказуемо приуныла.
Хождение одной по таким местам вызывало не слишком радостные эмоции: я чувствовала себя нервной, некрасивой, одинокой и немного злой. Хотелось купить платье, но я такие вещи почти никогда не носила и с непривычки выглядела бы глупо. Поэтому я, по достоинству оценив красоту ярких тканей, стройных манекенов и посетительниц магазина, постаралась быстрее уйти из центра, купив только свободный терракотовый джемпер, который можно было надеть и со старыми джинсами.
Готовить не хотелось. Я зашла по дороге в продуктовый магазин, логично подумав, что если завтра мы вкусно поужинаем, то сегодня можно обойтись разогретыми полуфабрикатами. Зайдя в квартиру, я обнаружила, что Денис уже дома.
Дверь в комнату была прикрыта. Не затворена полностью, но закрывала обзор. Оттуда доносился запах табачного дыма и негромкий, но депрессивный звук меланхоличной музыки без слов. Несмотря на унылый мотив, я решила, что если он подбирает минус для песни, то все в относительном порядке, и, оставив пакеты на кухне, заглянула к нему.
Ден, еще одетый в уличные джинсы и водолазку, полулежал на диване, уткнувшись в планшет. Унылая мелодия раздавалась с лежащего неподалеку смартфона. На низком столе рядом стояло пять банок из-под крепкого пива, уже три из которых были открытыми, а в пепельнице дымилась сигарета. Все это в сочетании со скудной обстановкой — старой мебелью и давно не видевшими ремонта стенами — производило удручающее впечатление.
— О… Как у тебя тут весело, — мои мысли были рассеяны, и я это сказала, не подумав, хотя стоило сложить два плюс два и понять, что он явно не в духе.
Несвоевременный сарказм подействовал как искра от зажигалки на залитую бензином комнату — Денис взвился в ответ.
— А что? Я потратил свои деньги! Могут же у меня быть свои расходы и могу, в конце концов, я потратить свободное время так, как мне хочется!
Обвинения были настолько нелепы, что я чуть не рассмеялась, но тут же осеклась. Похоже, что он говорил серьезно, хотя я не помнила, чтобы пилила его насчет денег или распития пива по вечерам. Ну могла иногда немного затронуть тему нездорового образа жизни или, если мы ругались, огрызнуться в ответ. Могла обидеться на его равнодушие… Но целенаправленно упрекать из-за денег или вечернего расслабления — нет, я этого не делала.
От такой несправедливости я вдруг разозлилась.
— Ясен пень, с твоих! Тебе дать маркер?
— На фига? — он нахмурился и глянул на меня исподлобья.
— Границу вокруг себя очертить. Обложишься своими вещами и обозначишь свою личную территорию! — я саркастически выделила слова «своими» и «свою».
— А что, поможет? — он вскинул брови и усмехнулся. Эта усмешка разозлила меня еще больше.
— А что, надо? — я повысила голос на тон и «отзеркалила» его выражение лица.
Он не ответил, но когда я развернулась, оставляя его на «своей территории», и пошагала в сторону кухни, мне в спину донеслось:
— А где же традиционная шутка из интернета? Что, сегодня ее не будет?
Я не сразу поняла, о чем он, а когда дошло, внутри будто кольнуло ледяной иглой. Он так ядовито произнес эту «шутку из интернета», словно показывая, что с трудом терпит меня и мой юмор. А я то, дура, наслаждалась теми моментами с этим и вправду глуповатым приколом. Мне казалось, что странные шутки и такие вот ребячества — это что-то личное, только наше с ним. А если он все мои слова и действия считает глупыми? Что если вообще все его хорошие чувства ко мне я придумала сама?
Вся эта стая мыслей пронеслась в моей голове быстро и неожиданно, заставив меня застыть на месте. А тем временем позади доносилось: