Ну и ладно. Зато он наполнился уверенностью в себе, а значит, моя цель — приободрить его — была достигнута.
К счастью, движение у сцены отвлекло меня от неожиданного и нежеланного самокопания. Вечер открыл первый участник мероприятия. Выглядел он располагающе – высокий, худощавый, с длинными рыжеватыми волосами, забранными в хвост, и живым, улыбчивым лицом. Программа его тоже была ему под стать – юмористические песни под гитару, перед каждой из которых, он выдавал пару импровизированных шуточек. В общем, этот участник был харизматичен и притягивал к себе внимание.
Мне даже стало вдруг любопытно, есть ли связь между его искрой и распространенным мнением о живости и внутренней яркости рыжеволосых, старательно поддерживаемым писателями и сценаристами. У меня не было рыжих друзей, чтобы сравнивать. В классе пятом или шестом со мной учился мальчик то ли с медными, то ли с рыжевато-золотистыми волосами, но воспоминания о школе у меня были в основном смутными, как бы затертыми временем. Да и не общалась я с ним во время учебы вроде бы.
Так или иначе, программу парень отыграл позитивно. Кроме того, он явно в местной тусовке был своим, так как пару-тройку раз ему что-то одобрительное выкрикивали со стороны разных столов. В конце он насмешливо поклонился, картинно отставив гитару, и я с удовольствием ему похлопала вместе с остальными. Легкий ревнивый блеск в глазах Дениса при этом еще больше приподнял мое настроение. Безусловно, харизма Дэна для меня доминировала над всеми остальными, но ревность с его стороны была для меня чем-то вроде очень редкого, практически эксклюзивного, блюда, которым я просто не могла не насладиться при возможности. Хотя бы чуть-чуть.
Потом на сцену вышла довольно скромного вида девушка и стала читать стихи собственного сочинения. Я снова вернулась к переживаниям за своего поэта и мыслям о предполагаемых событиях после мероприятия, поэтому не очень внимательно вслушивалась в чужие стихотворные строки. Однако те отрывки, что выхватывал мой слух, звучали интересно, привлекая неординарностью рифм, несколько рваным ритмом и в меру драматическим смыслом.
Поэтессе с выразительным, хотя и тихим голосом хлопали меньше, но все же местная публика ее одобрила. И после четвертого произведения она, порозовевшая от смущения, вернулась к своему столу, где ее ждал такой же неприметный на первый взгляд спутник.
Дальше было еще два человека — один выступил со стихами, которые были ритмичными, но, на мой взгляд, менее проникновенными, чем у предыдущего автора; другой — с юмористической прозой, заставившей меня и Дениса несколько раз улыбнуться.
Наконец следующим, то есть пятым в списке выступающих, был Денис. С обманчиво равнодушным выражением лица он взял гитару и отправился на сцену. Я не стала сразу хлопать, чтобы не смущать его, так как остальные молчали, только смотрела на сцену с легкой полуулыбкой. Мое состояние могли выдать лишь крепко переплетенные пальцы.
На сцене он сел на высокий стул, подогнул одну ногу, поставив ее на перекладину, и положил гитару на колени. Опустив ладонь на струны, он несколько мгновений задумался — я даже испугалась, что кто-нибудь сейчас что-то выкрикнет по поводу задержки, — после чего заиграл.
Первая песня, что Денис исполнил, была лирическая «Между нами», куплеты которой произносились сплошным негромким речитативом, перемежаясь мелодичными вставками припева. Дома этот припев обычно исполняла я, как и первый куплет, но тут он и читал, и пел все сам.
Где-то внизу
Сигналят скорые.
Я впитываю порами
Ледяной воздух,
Дыхание ночи.
Свисает небо клочьями,
Просвечивая звездами.
Путь млечный
Ветром
Облизывает осень.
И бесконечность —
всего лишь цифра восемь.
Мы отбросили
Чувства на рельсы,
Раздавив под прессом
Моральных
Рамок
И устоев,
Этот замок
Из песка
Был не достроен.
И принесен в жертву,
Наверное,
Чему-то светлому.
Или нет?..
Ценой кровавых строк,
Что тянутся
По линиям дорог
Наших вен.
Или, может быть,
Страх перемен,
Тому виной,
Что ты вроде бы со мной...
Но лишь мысленно...
Давай,
Увидимся,
В какой-то из бесчисленных
Вселенных,
Если они есть...
Между нами слияние душ,
Но не тел.
Просто слушай
Звук тишины в темноте
И услышишь
Шорох капель по крыше.
Между нами слияние душ,
Но не тел.
Просто слушай
Звук тишины в темноте
И услышишь
Шепот ветра над крышей.
Слишком громко
Дождь барабанит
По моим перепонкам.
Вывожу черной пастой
Линии тонкие
На бумаге атласной...
Даю чернилам пролиться
Горькими фразами,
Прикрываясь ресницами
От резкости красок.
Пульсирует небо
Оттенками красного.
Все напрасно...
Я поднимусь с утра
Вместе с солнцем,
Раскроюсь ветрам
Навстречу.
Пусть разнесется,
Развеется боль,
Звуча сопрано,
Сливаясь с ветром.
И мои раны
Затянет
Новыми клетками.
Исписан заметками
Тетрадный лист.
Я научился видеть
Прелесть
В сером озябшем листике,
Что висит на дереве,
Оставаясь на месте
В метель,
Где кружат
Сотни потерянных
Лиственных тел.
В мерзлоте...
Между нами слияние душ,
Но не тел.
Просто слушай
Звук тишины в темноте
И услышишь
Шорох капель по крыше.
Между нами слияние душ,
Но не тел.
Просто слушай
Звук тишины в темноте
И услышишь
Шепот ветра над крышей...
Это нельзя было назвать стихотворением — строки были рваные, не подходящие под какие-либо стихотворные ритмы, а смысл был, пожалуй, чересчур абстрактным. Это была именно песня, созданная для исполнения Денисом, заточенная под его голос и стиль.