Параллельно я не переставала за ним следить в интернете. Дошло до того, что я стала обнаруживать подозрительное для меня количество взаимных лайков на страницах. И некоторые девушки, которым он ставил лайки, а они, соответственно, ему, причем очень часто, почти никаких новостей и фотографий не пропуская, в своем профиле указали место работы в той же фирме, что и он. А одна из них — в фирме, находящейся в том же офисном здании. И как раз с ней у него было больше всего, как сказать… «интернет-пересечений». Понимаешь?
Денис медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда. Затем сказал:
— Страшная ты, оказывается, женщина.
Я грустно кивнула в ответ. А он вдруг встал с лавочки, подошел ко мне и прижал к себе, прошептав на ухо:
— Но при этом моя любимая…
Я уткнулась ему в грудь, чувствуя, как бьется его сердце, целуя его сквозь ткань водолазки. Наконец, отстранившись, нашла в себе силы иронически усмехнуться.
— Да уж, очень страшная. Настолько, что однажды проследила за ним вживую, и действительно увидела много интересного. Роман на стороне имел место, но так как детектив из меня доморощенный, никаких фото и видео я, разумеется, не сделала. Более того, он меня в конце концов заметил. Просто в один момент я потеряла его из виду, а он в то время подошел сзади и резко развернул меня к себе. И если честно, я здорово тогда испугалась, — такое жесткое у него было лицо. Сколько он наговорил мне тогда… Столько мерзостей! И в завершение пригрозил, что расскажет все Марине, причем представит это все так, что будто бы я сама ему на шею вешаюсь втайне от нее и поэтому слежу за ним постоянно, желая разрушить их чистые и светлые отношения, чтобы взамен навязать ему себя.
Я чувствовала себя отвратительно, всю дорогу до дома плакала. И жутко боялась разговора с Мариной. А он действительно выполнил свою угрозу.
Я всхлипнула, вспоминая тот вечер.
— Вечером того же дня она примчалась ко мне злая и потребовала объяснений. К счастью, она не поверила, что я сама клеилась к ее жениху, иначе я не знаю… просто не выдержала бы с ее стороны такого обвинения. Но настроена была крайне негативно и при этом была очень взвинчена — не давала толком объяснить, перебивала, ругалась, обвиняла. У Марины так проявлялись сильные эмоции, я это знала, только сама я тушевалась всегда под таким натиском и старалась переждать обычно этот взрыв, чтобы потом говорить спокойно. А тут переждать было нельзя — очень важно было противопоставить этим обвинениям свои оправдания. И я пыталась. Честно, пыталась вставить свои доводы, рассказать, что было, что я видела, перекричать ее.
А потом она выскочила за дверь и почти бегом отправилась на улицу. Я последовала за ней…
Тут уже я начала вовсю всхлипывать, слезы потекли по лицу. Немало еще времени потребовалось, чтобы рассказать, что произошло в тот вечер и что со мной было потом. Лишь на моменте, где впервые Марина явилась ко мне после трагедии, я запнулась и сбивчиво завершила свое повествование, все-таки умолчав о том, что я продолжила ее видеть и дальше. И не только видеть, но и общаться — почти как раньше, когда она была еще жива.
Денис был очень внимателен, терпелив и заботлив. Выслушав до конца и выждав, когда я проплачусь, он долго обнимал меня и целовал — то в ухо, то в висок, то в лоб и щеки.
А прижимаясь к нему и вглядываясь сквозь слезы в область между памятником и кустом сирени, я видела, как Марина грустно улыбается мне. Вдруг она сложила ладони сердечком и приложила их к груди, как мы делали с ней ранее, выказывая друг другу молчаливую нежность. Затем послала мне воздушный поцелуй. Я зажмурилась и вытерла одной рукой слезы, а когда открыла глаза — Марины уже не было.
Выбравшись с кладбища, мы решили не ехать сразу домой. Вместо этого мы отправились на набережную и оттуда долго шли вдоль реки. Потом гуляли дворами, вышли к парку и отдыхали там, на скамейке. Затем снова гуляли. Домой пришли уже после полуночи, уставшие, но чувствующие при этом особую близость.
А через несколько дней мне «Вконтакте» пришло сообщение со страницы Олега Волкова. Сообщение состояло всего лишь из одного смайла, изображающего кисть руки со сложенными в кольцо большим и указательным пальцем, — знак ОК. Я поняла. И счастливо улыбнулась.
Эпилог
— Так. Кто-то в курсе, что уже опоздал?
Я в этот момент в последний раз оценивающе рассматривала свое отражение в зеркале: прямые потертого голубого цвета джинсы, черные босоножки на невысокой платформе, длинная футболка теплого оранжевого цвета — не того, каким отличаются униформы рабочих, а очень приятного, освежающего мое лицо и поднимающего настроение. На руке — браслет-напульсник, связанный из цветных нитей. Волосы не то чтобы уложены, но аккуратно высушены феном так, что падают на плечи ровными прядями, чередуя коричневый и светлый тона. Недавно я сделала мелирование, и Денису это ужасно нравилось.