Вопрос, как Свон попала сюда, отходил на второй план, потому что гораздо важнее было узнать, как выбраться из тела Милы. Как бы Киллиан не нравился Эмме, он все-таки чужой, незнакомый человек… с которым ей придется спать в одной постели! Хотя это была вообще третьестепенная проблема. С другой стороны, Свон бы могла выяснить гораздо больше о жизни Джонса для статьи и побить все рекорды, чем задав несколько вопросов на пресс-конференции.
— Почему я попала именно к Киллиану? О Господи, а если ему всё рассказать, что я никакая не Мила, как ты думаешь, Роджер? — доела завтрак Свон и отодвинула тарелку. Она застонала и запустила руки в волосы. — Нет, идиотская идея, меня быстрее сдадут в дурдом, чем поверят.
Она любыми способами собиралась выяснить, что вообще, чёрт возьми, произошло! Эмма нутром чуяла, что здесь как-то замешан мистер Голд, уж слишком мерзкая и подозрительная у него натура. Но, пока она ничего не могла сделать и оставалась в теле Милы, нужно соответствовать роли и вести обычную жизнь. Вот только дело в том, что Свон понятия не имела, какой миссис Джонс была по характеру… И возможность пролететь с ним, как фанера над Парижем, возрастала в тысячу раз.
— Ты же хотела быть актрисой в детстве! Так вот, пожалуйста, — это твой шанс! — иронизировала Эмма. — Тем более ты будешь жить с Киллианом! На первый взгляд, он очень заботливый муж, — пыталась успокоить себя Эмма и всё рационализировать
После того как Свон помыла посуду (всё-таки превращать чужой дом в свинарник, по крайней мере, было бы невежественно), она поняла: ей нужно действовать и как можно быстрее найти все документы о Миле, об аварии и выписки из больницы, узнать что-то из их семейной жизни. Эмма уж точно не хотелось попасть в просак. Чем больше информации она узнает, тем будет лучше! Да и времени у неё навалом…
Первым делом обыску подверглась кухня: Эмма обшарила все ящики, шкафы, но кроме как кастрюль, тарелок, круп и других бакалейных продуктов ничего не нашла. А вот в гостиной она обнаружила кое-что поинтереснее — большую стопку фотоальбомов в подставке под телевизором. О, как Свон любила их разглядывать, ведь каждая фотография — это важное воспоминание, маленький кусочек жизни, который ещё не стерся из памяти… Идеальный момент, чтобы узнать хотя бы чуть-чуть о Миле и Киллиане подробнее.
Эмма уселась на диван и бережно открыла альбом, едва не растаяв от умиления! На первой же странице оказались фото маленького Джонса, держащего плюшевого мишку в руках, с почти рыжими взъерошенными волосами, лучезарной улыбкой до ушей и свежим порезом на щеке, обработанным йодом. Более очаровательных детей Свон ещё не видела. Даже Эмма бы не отказалась посидеть и понянчиться с таким. Боже, когда ему исполнилось одиннадцать, Свон только родилась! Дальше шли фотографии на море, где Киллиан был уже постарше, лет десяти, с разными родственниками и одноклассниками. И на каждой он был краше, чем на предыдущей. Забавным, милым и застенчивым подростком Джонс предстал на фото со своими друзьями и братом Лиамом, только-только осваивающий игру на гитаре.
— Кто бы мог вообще подумать, что этот парень станет известным? — усмехнулась Эмма и аккуратно вынула из-под пленки другую фотографию, на оборотной стороне которой была подпись «Первое выступление Килли». — Килли, о боже, так могла назвать его только мама, — расхохоталась она. Джонс выглядел здесь гораздо старше, может быть, лет на семнадцать, с гитарой, держащейся на ремне, глубоким и серьезным взглядом, смотрящим куда-то вдаль. До сих пор она Эмма не могла поверить в то, что находится в его доме, и буквально утром он целовал её! Она тоже вспомнила своё первое выступление: школьная сцена, руки потеют от волнения, Свон раздумывает, не зря ли она от нечего делать пошла в кружок игры на гитаре и пения, и с завистью и разочарованием видит в зале родителей друзей. А к ней никто не пришёл… Печаль накатила новой волной, и Эмма быстрее отмахнулась от неё.
Она пролистала альбом до совместных фото Киллиана с Милой на концерте. Такие молодые! Кажется, если ей не изменяла память, там они и познакомились. Эмма не заметила, как изучила все альбомы, самому старому из которых было около ста лет. Как оказалось, детство у Джонса было насыщенным — он посетил с родителями Голландию, разные футбольные матчи и не вылазил с улицы лет до тринадцати. А вот про Милу информации оставалось всё также мало, чёрт возьми! Её альбомов почти не было. Наверное, они хранились у родителей.