Это был идеальнейший момент, чтобы узнать гораздо больше и в деталях о совместной жизни Милы и Джонса.
Киллиан не скупился на подробности, начиная со своих детских фотографий и заканчивая их последними перед аварией, специально, чтобы жена могла всё вспомнить. Пробежался по фоткам из Парижа, рассказав про их едва не сорвавшееся свадебное путешествие: он, как последний идиот, промочил под дождем паспорт, и его пришлось впопыхах сушить феном, надеясь не опоздать на посадку. Чёрт подери, а ведь Джонс тогда с трудом наскрёб денег на эту поездку! Он наткнулся на фото, где восьмилетним прыгает в речку, после купания в которой сильно заболел. Киллиан показал другую из самого старого альбома — на почти стёртой карточке была его прапрабабушка, родившаяся в начале двадцатого века. Мила нашла пятилетнюю фотографию маленького Роджера — чёрного комочка шерсти, нелепо грызущего игрушку. Тепло и нежность разливались на душе Киллиана от этих воспоминаний, и казалось, что Мила впервые видит эти фотки. Уж слишком бурно она реагировала.
— Боже мой, уже пять лет прошло, как он вырос! А был такой малюсенький, — умилилась Эмма, потрепав пса за щёки. Эх… а ведь её Гордон тоже наверняка скучает по ней. — А это кто? — ткнула пальцем в женщину на ещё одной фотографии. Всем своим видом она создавала впечатление статной и аристократичной женщины строгих нравов: зеленоглазая брюнетка лет пятидесяти пяти — но скорее всего ей было намного больше лет — с высокими скулами, короткими завитыми волосами, одетая в бордовое платье карандаш восседала в центре стола.
— Ты серьёзно? Моя мама — Алиса, это — папа, — шокировано уставился на неё Киллиан, как на сумасшедшую, и указал на седовласого мужчину, свою постаревшую копию. Вот это конфуз!
— Бреннан, знаю. Дело в том, что после аварии я могу не различать лица. Мне оно кажется знакомым, но понять, кто это, не получается, — как ни в чем не бывало пожала плечами Эмма, сочиняя на ходу. В этот миг у неё по-настоящему начало тянуть затылок, и боль разливалась в голове. Проклятые последствия! Всё-таки стоит принимать таблетки. — Она давно к нам заходила?
— Давненько, вы друг друга терпеть не можете. Всё было прекрасно до одного момента, понятия не имею, почему вы стали на дух друг друга не переносить, — недовольно пробурчал тот. — Девятнадцать лет почти под одной крышей: можно было бы уже и притереться.
Потрясающе! У Милы к тому же и отношения со свекровью отвратительны, точно у медведя с охотником. Но, как говорится, не без дерьма в чаше пунша. Эмма едва истерически не расхохоталась: чего ещё не хватало для полного счастья?.. Только внезапно забеременеть. Тьфу ты, не дай боже!
Совсем скоро пирог испекся, и Свон с Киллианом отужинали. Голова разболелась сильнее, и она решила поскорее лечь спать. День вышел чересчур насыщенным.
— Я, это… наверное, посплю в гостевой… — нерешительно пробормотала Эмма. Чёрт подери, теперь нужно было придумать правдоподобную отговорку, почему она не ляжет в одну кровать со своим «законным мужем». Хотя, учитывая, что в его отношениях с Милой было не все гладко, может, они и спали раздельно.
— Почему? — ожидаемо растерянно Джонс, который явно рассчитывал на продолжение вечера.
— Да вот спина и голова разболелись, старость не радость. Кровать наша слишком мягкая, а там наоборот — твёрдая. Так что сладких снов, милый, — не дав ему времени на ответ, Свон быстро чмокнула его в губы, не выдержав соблазна, и убежала восвояси. Киллиан стоял в шоке и провожал её ошалелым взглядом.
***
К счастью (а может и нет?), этой ночью Киллиан не приходил к Эмме, и она спокойно спала. Она рассматривала все варианты: быть может, это просто сон во сне, похожий на нескончаемый зеркальный коридор, и, проснувшись утром, она окажется в своей постели? Ну, или хотя бы больнице? Однако её догадки со звоном разбились, когда что-то влажное и щекочущее коснулось лица, послышалось цоканье когтей и завывания — Роджер. Чёрт подери, этот пес проснулся ни свет ни заря и требовал прогулки, вылизывая лицо Эммы. Как выяснилось, Роджер оказался терпеливым, часы показывали не семь утра, а одиннадцать, и обстановка была всё та же.
— Вот это я люблю поспать… И «поспать» любит меня… Ну, хоть кто-то, — пробубнила она под нос, пытаясь разлепить глаза.
Умывшись и одевшись, Свон спустилась вниз и увидела на холодильнике записку с тремя улыбающимися смайликами и словами: «Не теряй, душа моя. Уехал по работе, буду к вечеру. Вкусняшка в холодильнике, с Роджером погулял, но, скорее всего, он попросится ещё раз. Целую. P.S. таблетки!».
Её сердце едва не растаяло от умиления и восторга: Киллиан даже не поленился черкнуть весточку о себе и предупредить. Вот она, казалось бы, — настоящая и чистая любовь! Да вот только никогда не бывает всё так идеально…