— Вот будете вы к нам в гости приезжать, а вас тут будет любимое блюдо ждать. И ваш сын будет есть вкусную и полезную еду, — озарёно добавила Эмма, и вот уж теперь Киллиан поперхнулся соком от ужаса. А была не была, все равно ей нечем заняться, а так хотя бы бросит себе вызов под названием «Укроти свирепую свекровь». За что она так невзлюбила Милу?
— О, прекрасная идея!.. Я только за, — мгновенно подхватил затею Джонс, натянув измученную, дежурную улыбку. Упаси Господь, чтобы мать часто навещала их, но если уж на то пошло, то нужно поддерживать любую инициативу по их сближению и примирению. Тем более если сама Мила начала это.
— Что?! Что за чушь… Я пришла к тебе в гости, а ты хочешь, чтобы я еще и еду готовила? — бесцеремонно перебила его Алиса и запыхтела.
— Мама, если тебя что-то не устраивает, так покажи как нужно, либо же не возмущайся и ешь что дают. К тому же, это, возможно, поможет Миле вспомнить что-нибудь, — Киллиан скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и дьявольски с ликованием ухмыльнулся, словно в отместку со смаком протягивая слова. Он поставил мать в тупик. Та уже хотела всполошиться, как курица наседка, зароптать, повернулась в надежде найти в глазах мужа поддержку, но и тот быстро разочаровал её:
— Да, мы все-таки без приглашения, так что приготовьте вместе по твоему фирменному рецепту куриный суп! — бодро подтолкнул её Бреннан, на что та ещё сильнее оторопела. Эмма и Джонс мысленно возрадовались и всем сердцем благодарили отца за спасение в последнюю секунду перед взрывом.
Ну, с Богом! Будь что будет, как говорится. Киллиан мысленно перекрестился и резко выдохнул, когда выпроводил Милу и мать подальше — творить шедевры кулинарии в лучшем случае и в худшем — рвать друг другу волосы. И Роджера выставили туда же, чтобы под ногами не мешался. Страшная и гремучая это все-таки смесь. Быстро схватив бутылки пива, Джонс и Бреннан поспешили удалиться с «поля боя» и скрыться на веранде. Их сразу обдало порывами прохладного ветра, что словно сдул с них всю тревогу и оставил его позади.
— Пять минут наших уже не слышно, — саркастически расхохотался Киллиан и поудобнее вытянулся на кресле-качалке, блаженно потягивая напиток.
— Меня начинает это напрягать. Может, они втихаря придушили друг друга? Хоб — и всё, исполнили свои давние мечты, — провёл он большим пальцем по шее и подмигнул.
— Правда, как затишье перед бурей! Думаешь, стоило их оставлять наедине? Порвут ведь друг друга, — насмешливо фыркнул отец и опасливо покосился в сторону дверей.
— Ну, вот и проверим, — беспечно отмахнулся Киллиан. — Слушай, пап, ты в принципе разговаривал с мамой, почему она так Милу возненавидела? Ведь все хорошо было. Я однажды пытался, но без толку. Молчит как партизанка, — он нахмурился, и тяжёлый вздох вырвался из груди.
— То же самое.
— Чёрт! Как ты с ней столько лет живешь, и она до сих пор не проела тебе проплешину на затылке? Это же невозможно! Я удивлен, как она тебе каждый день скандалы не учиняет, — мрачно усмехнулся Джонс.
— Спросил тот человек, который девятнадцать лет живет с точно такой же женщиной. И ничего, прекрасно себя чувствуешь, — по философски хмыкнул Бреннан и сделал глоток пива. Ветер свистел и стонал в кроне деревьев, раскачивал листья и гонял опавшие по земле, совсем не придавая веселья. — А ты как думаешь? Потому что люблю и привык вот к такой, с чудинкой, да и на старости лет разбегаться уже даже смешно.
Сколько Киллиан себя помнил, Мила никогда не отличалась кротостью нрава, а в последнее время она и вовсе не держала язык за зубами при разговорах со свекровью. Да и Джонсу иногда доставалось, когда жена была вне духе, из-за чего он постоянно ругался с ней. Пару раз мимо него даже пролетали тарелки, что со звоном разбивались об пол. Но за последние несколько дней в ней что-то очень сильно изменилось… Милу будто подменили на другую, более лёгкую, непосредственную и радостную. И любая проблема для неё казалась решаемой и не такой огромной, на мир она смотрела другими красками. В какой момент она превратилась в оптимистку до мозга костей?
— Вот именно, что ничего! Мы хотели разводиться! — ни с того ни с сего отчаянно воскликнул Киллиан, все-таки решившись рассказать правду кому-то, кроме самых близких друзей. Внутри словно что-то противно заскребло, и сердце сдавило, к горлу подкатил удушающий ком… Он старался забыть об этом, потому что сейчас всё вроде бы налаживалось, но от болезненных и разочаровывающих воспоминаний было некуда не деться. Джонс умолчал, что тогда проревел полночи от ужаса и осознания: всё, что строилось почти двадцать лет, рассыпалось вмиг, и время прошло впустую, а впереди столько потрясений и неизвестности.