Для того чтобы я перестал.
Я хочу твоим миленьким стать,
Только твоим, мой малыш,
И явился сюда, чтоб сказать,
Что до мозга костей я плохиш.
Эмма сидела, восхищённо разинув рот, и хлопала, подпевала, наслаждаясь его пробирающим до дрожи бархатным голосом. Эта песня охарактеризовывала Киллиана, разве что плохишом он не был. Они веселились, дурачились и пели, проезжая по холмам. Казалось, бескрайняя дорога растворяется в горизонте. За всё время мимо них пронеслось совсем немного машин. Так, болтая обо всём на свете с Джонсом, и Эмма вошла во вкус и рассказывала свои истории, маскируя их под приключения подруг. И, наверное, это был самый счастливый момент в её жизни.
— Ты соскучился по выступлениям на сцене? Задумывался, чтобы снова начать петь? — поинтересовалась Свон.
— Естественно, я соскучился и очень хотел бы петь на сцене… Только дело в том, что у меня нет на это времени совсем. Так что пока это привилегия для самых близких, — игриво и намекающе посмотрел на неё Киллиан.
Час пролетел незаметно, и Свон успела проверить все новостные паблики и газеты Бруклина в надежде найти хоть что-то про аварию… Но нет. Создавалось ощущение, что им кто-то очень хорошо заплатил, чтобы они сохраняли молчание…
Киллиан наконец-то свернул с трассы на аллею, усыпанную гравием и обсаженную буками, впереди появился он — монументальный, грозный страж холмов, что сурово взирал чёрными проёмами окон, словно глаза, проникающие в душу путников. Он — древний четырехэтажный замок Килки. От его вида, давящего и контрастирующего с буйством красок, мурашки пробегали по коже. Боже! Тот факт, что он стоит здесь с двенадцатого века, поражал сознание… Как только Свон и Джонс подъехали ближе, то сразу стали видны башни, по одной из которой полз вверх красный плющ, и стрельчатые маленькие окошки… Но сильнее всего притягивал идеально выстриженный газон и регулярный сад с симметричными клумбами и яркими цветами. По периметру замка тянулась довольно высокая каменная стена, и вишенкой на торте стал развевающийся ирландский флаг.
— Мама Мия! Как восхитительно! Этот замок стоит с двенадцатого века, ведь могут хорошо строить, когда хотят! — на восторг жены Киллиан лишь посмеялся. — Сколько поколений родилось и умерло и, наверное, там ходят их приведения.
— Ага, Кентервильские. Ходят и цепями бренчат, посетителям спать мешают, — сыронизировал Джонс, закрывая машину и забирая единственный рюкзак. — Прекрасные здесь виды, им бы понравилось тебя по ночам пугать. Так что если очнешься, а лицо у тебя в пасте, на меня не пеняй, — не удержался он и расхохотался, за что получил тычок в плечо.
— Ага-ага, конечно, пугай больше, — фыркнула Эмма, закатив глаза. — Ты хоть свободные места смотрел?
— Да, я уже глянул. Они есть и люкс, и де-люкс, и обычный классический… Правда их мало, и пока мы ехали, их могли раскупить.
— Тогда хорош трепаться и пойдем быстрее. Мне не хочется ночевать на улице, хотя это до жути романтично, — скомандовала Свон и махнула рукой.
На площадке перед поместьем можно было увидеть бывшие подсобные дома, сделанные всё из того же серого камня, в которых сейчас размещались лоджии. Тяжёлые тёмно-синие двери распахнулись, и Эмма с Киллианом в один миг вдруг переместились на много веков назад, в прошлое. Она даже растерялась, и глаза разбегались в разные стороны. Мягкий цветочный ковёр под ногами, высоченные белые стены, отделанные по низу роскошным вайнскотом цвета венге; через окошко, затесавшееся на уровне второго этажа, бились лучи света. Взгляд Свон сразу привлек кусок старинного панно с тремя головами львов.
— Здравствуйте! — поприветствовала их портье, стоя за массивной стойкой регистрации из такого же тёмного дерева. Эмма смутилась, поскольку не сразу поняла, что сказала женщина из-за её странного ирландского акцента, которого, между прочим, не было у Киллиана.
Дунул сквозняк, и по коже Свон и Джонса пробежали мурашки. Тёплый свет лился из ламп, освещая огромную картину, наверняка нарисованную ещё во времена старых хозяев. Киллиан был ценителем такого искусства.
— Да, здравствуйте, безумно красиво у вас здесь! Мы бы хотели узнать, есть ли у вас свободные номера? — спросил он, очаровательно улыбнувшись портье.
— О, господа, вам очень повезло приехать сегодня, потому что постояльцев, на удивление, немного. Даже люкс свободен. Также де-люкс, классические номера, и в лоджиях несколько есть.
«Они совсем озверели?! Да ну к чёрту! Ну и цены…» — подумала Эмма, взглянув на прайс-лист. Один только обычный номер на ночь стоил сто сорок пять евро!