— И ты прости меня за всё: за то, что дома почти не появляюсь, не был рядом с тобой в самые важные моменты… Пропускал твои дни рождения, дату свадьбы забывал. И за ту ерундовую ссору, инициатором которой стал я, после чего ты поехала в город, и тебя сбила машина. Если бы не я, то ты оказалась бы здорова. Ты не представляешь, как я винил себя… И я опять не был с тобой, — кто-то словно нажал на спусковой крючок, и Джонса понесло на откровения, выливая всё наболевшее. — Прости за разбросанные носки по дому, — он горько усмехнулся и взял Эмму за руки. — За то, что не разрешил тебе стать моделью, когда появилась возможность, хотя ты так хотела… Предвзято к этому относился. Мне правда очень жаль. И, боже, молю, я надеюсь, ты простила меня за то, что я пошёл на поводу у родителей, да и в целом выступал категорически против усыновления… — он едва слышно всхлипнул и крепко обнял её. — Я тебя очень люблю.
Сказать, что это повергло в шок Свон — ничего не сказать. Она даже и не представляла, сколько скелетов в шкафу у их пары. Мила хотела стать моделью?! Боги! Наверное, быть учительницей английского совсем не предел её мечтаний. И опять сюда влезли «прекрасные» родители Джонса. Естественно, Эмма не ассоциировала эти проблемы с собой, но его слова не могли не тронуть её.
— Конечно, конечно, прощаю. За всё, и за носки тоже. Это осталось в прошлом, — она отчаянно усмехнулась и поцеловала его. — Я тоже… Люблю тебя, — неожиданно вырвались эти слова. Свон изумилась самой себе. И ведь это была чистейшая правда.
***
Свон ещё некоторое время отходила от этого разговора и насыщенного дня тоже, пока умывалась. Киллиан настолько устал за сегодня, что отключился мгновенно. К Эмме же сон почему-то не шёл, несмотря на то, что накопилась дикая усталость, и она ворочалась в постели. Проклятая бессонница! Она не придумала ничего умнее, чем прогуляться по замку. По гигантскому ночному замку.
— Просто гениально… Именно так и начинаются трэшовые, жуткие фэнтезийные истории в фильмах!.. — пробормотала она, накидывая халат и надевая тапки. — Брось, не в кино же живёшь, — успокоила себя Эмма и вышла из номера.
По тёмным, длинным коридорам гулял сквозняк: то где-то приоткрытая ставня хлопнет, то завоет ветер и раскачает люстру, то лампа замигает. К тому же, здесь экономили электричество, и свет горел не везде, лишь в самый важных и людных местах. Но бес же дёрнул пойти Эмму в ту часть, где про освещение никто и не слыхал. Конечно, адреналина же захотелось! Куда ещё больше?
Там, где не лежал ковер, половицы сильно скрипели, тени плясали на каменных стенах и словно насмехались над Свон, пугали и создавали жуткие картинки. Что-то вдруг звякнуло, вроде цепей, за спиной, и она вздрогнула и ускорилась. Эта прогулка должна была навеять сон, но всё, как всегда, покатилось к чертям собачьим, и спать окончательно расхотелось.
— Только не говорите, что я заблудилась, — пытаясь угомонить свою бешеную фантазию, опасливо огляделась Эмма. В какой-то момент она свернула за угол, а затем ещё и ещё поднялась по лестнице на третий этаж… И, кажется, сбилась с пути! Откуда-то донёсся детский смех, что-то бледно-голубое мелькнуло сбоку, и Свон резко обернулась — там никого не оказалось. И это, на удивление, не напугало её, а только разозлило. Несмотря на разыгравшуюся фантазию, Эмма пошла в темноту, туда, где только что видела свет. Проклятых привидений не бывает! И она это докажет!
Свон с напором выскочила в следующий коридор, и в глаза ей бросилось слабое, ускользающее свечение за углом.
— Наверняка это проводка искрит. И как они могут только гостей принимать?! — прошипела она, крадучись подошла к повороту и осторожно выглянула из-за него.
— Ку-ку, — прохрипел злорадный голос, словно из-под воды, позади неё, и спину обдало холодом. Мгновенно кровь застыла в жилах, руки затряслись, и сердце чуть не остановилось от испуга, рухнуло куда-то в пятки. Эмма развернулась и завизжала от ужаса, распахнув глаза. Нет, чёрт подери! Этого не может быть! Прямо перед ней левитировал, да, мать вашу, именно парил в воздухе человек! Полупрозрачный, с ледяным, смертельно-синим оттенком кожи! В каких-то странных оборванных одеждах, а на щеке зияла проеденная кем-то дыра… Мерзкая и отвратительная. Он безумно страшно улыбался ей.
— твою мать, призрак! Какого хрена, призрак?! Помогите! Я сошла с ума! — заорала Эмма во всю глотку, и крик гулким эхом отразился от стен. Она заткнула рот рукой и отпрыгнула назад, зацепилась за грёбаный край ковра и повалилась на пол. Землю вышибли из-под ног, голова закружилась, и Свон в панике засучила ногами, пытаясь уползти отсюда. Её трясло, словно в конвульсиях, и она мгновенно разучилась говорить.