Мои девичьи части тела трепетали от того, как двигался его язык.
-Конечно, работать в нашей сфере не каждому дано, и я еще раз убедился в том, что первое впечатление может быть ошибочным, так что предлагаю перемирие. Вы согласны?
-Конечно, профессор, - я улыбнулась краешком губ. Мое самолюбие наслаждалось тем, как он унижался, принося публичные извинения. Но Адам прав, мне не стоит слишком зазнаваться, так что на этом конфликт можно считать исчерпывающим.
-Вы не представляете, какое это облегчение для меня, - скептически заметил профессор Харди. Его глаза лениво прошлись по моей белой блузке, и жар пронзил мой позвоночник, затапливая низ живота.
Профессор перешел к стенду, перелистывая большие плакаты, пока я силилась выровнять свое дыхание, рассматривая его упругую задницу, обтянутую брюками.
Как его вообще занесло в колледж?
-Сегодня на ваш суд я представлю одно дело, с которым мне пришлось столкнуться в своей судебной практике. Предлагаю вам сразу разделиться на две половины. Первая пара – сторона защиты, вторая – сторона обвинения.
Я поднялась на ноги и встала по правую сторону, там, где предполагалось находиться обвинению.
-Не желаете верить людям? – профессор Харди насмешливо приподнял бровь.
-Предпочитаю исходить из того, что каждому есть, что скрывать.
И снова что-то промелькнуло в его глазах. Что-то, что заставляло меня нервничать.
-Дело вот в чем, - прочистив горло, громко начал профессор. – Семья, состоящая из родителей и трех детей, один из которых – новорожденный, столкнулись с последствиями катастрофы в самом прямом ее проявлении. Кто мне скажет, с каким именно?
-Нет ресурсов.
-Нет энергии.
-Нет связи.
-Нет жилья.
-Нет денег.
-Голод, - вырвалось из меня, и профессор повернулся в мою сторону, ткнув пальцем в направлении нашей группы.
-Верно, Пирс. Голод, мать его, в самом прямом его проявлении.
-Но, профессор, если это из вашей практики, значит все случилось за последние пару лет. А мы уже не голодаем, слава богам.
-Вы ошибаетесь, - Профессор Харди повернулся в сторону говорившего, - даже спустя столько лет, голод все еще двигает человеком. И эта семья не исключение. Они отправились в Главный центр, выйдя за стены Второго в полном своем составе. Но до Главного добрались лишь спустя несколько месяцев. И только с двумя детьми. А теперь вопрос: куда делся один ребенок?
Посыпалась целая вереница предположение: заболел, умер, сожрали твари, потерялся, заблудился. Я молча анализировала все, что до этого произнес профессор, и у меня выходила совсем не радостная картина.
-Сторона защиты сейчас должна подготовить адекватную защиту матери и отца по поводу отсутствия ребенка. Сторона обвинения наоборот, должна продемонстрировать убедительные аргументы, подтверждающие вину родителей.
-Из каких данных исходить, профессор? Какую версию отсутствия ребенка брать за истину? – Адам нахмурил брови, постукивая карандашом по блокноту.
-Мать заявила, что на них напали твари, пока они прятались от песочной бури в одной из пещер. Ее и берите за основу.
-Какой ребенок пропал, профессор? – я решила уточнить свои предположения.
-Второй, - глаза профессора Харди слегка прищурились, рассматривая мое лицо.
-Были ли у него какие-то дефекты, отклонения, заболевания?
-К чему это? – кто-то недовольно зашептал за моей спиной, но я предостерегающе подняла руку, призывая просто заткнуться.
-Умно, - усмехнулся профессор, - я дам вам изображения семьи. Попробуйте определить сами.
Он раздал каждой группе по снимку, на котором мать, отец и трое детей сидели на белом фоне. Это типичная фотография, если вы хотите сохранить что-то на память.
Пять человек на моей стороне столпились над снимком, выдвигая различные предположения.
-Что думаешь? – задумчиво произнес Адам.
-То, что тебе не понравится, - буркнула я, касаясь пальцами снимка. Что-то в нем казалось не правильным. Но что?
Глаза, мать твою. Глаза.