-Держи, -Стеф осторожно опустила дымящуюся сковороду на деревянной досточке, и выложила приборы в низкой корзинке.
-Боже, я сейчас истеку слюной, - я не преувеличиваю.
От аромата жареного картофеля, грибов и мяса мой рот наполнился слюной, и мне пришлось сглотнуть ее, чтобы не выглядеть дикарем.
-Я передам Льву твое восхищение, -Стеф широко улыбнулась, и направилась дальше.
Быстро сунув вилку в рот, я тут же зашипела, когда горячая еда обожгла мой язык. Открыв рот, я шумно втягивала воздух, надеясь быстро остудить ее.
Да, я образец сексуальности и разврата, я знаю.
Опустошив примерно половину, я замедлила темп, с которым уничтожала содержимое своей сковородки, и довольно откинулась на спинку кресла. Не хотелось признаваться, но жизнь в впроголодь наложила свой отпечаток, поэтому теперь я не могу отказаться от еды. Тем более от такой, как эта.
Мы с братом оказались в приюте, когда мне было три, а ему- восемь лет. Я плохо помню своих родителей, а Нестор упорно отказывается о них говорить. Приют, в котором мы воспитывались до тех пор, пока брату не исполнилось восемнадцать, был довольно неплохим.
Хотя почему был, он и сейчас есть.
Нас регулярно кормили, учили, давали одежду. Каждый из нас должен был работать в течении дня, выполняя простые поручения. Мне нравилось заботиться о животных, которые жили на небольшой ферме рядом с приютом. Ферма регулярно поставляла нам молоко, яйца, мясо, так что в обязанности приюта входила помощь и уборка за животными. Не все были рады перспективе возиться со скотом, поэтому очередей тут, как правило, не водилось. Я регулярно меняла питьевую воду, накладывала сено и корма в небольших стойлах, выпутывала из шерсти сухие колючки. Мысленно я дала имя каждой зверюшке, за которой ухаживала, поэтому никак не могла есть мясо, которое нам подавали на стол. Мне казалось, что если я вернусь завтра на ферму, я могу не досчитаться кого-то из своих хвостатых друзей.
Как я могу есть их мясо?
Мне было восемь лет, и я действительно была привязана к этим животным.
Каши и скудные овощи держали меня в постоянном голоде, и даже сейчас, я все еще чувствую отголоски той тупой ноющей боли, которая опоясывала мой желудок по ночам, вынуждая ворочаться до самого рассвета.
Однажды я забралась на кухню и стащила соленые огурцы из высокой бочки. Я уже не помню, где был в тот момент мой брат, но помню, что прятала их под своей кофтой, и кожа на моем животе буквально щипала от соли. Тогда я едва ли не впервые уснула с полным животом.
Конечно, со временем мои взгляды на мясо пришлось пересмотреть, но тогда я стойко отдавала брату свою порцию, уверенная, что поступаю правильно.
Я с грустью покачала головой, поедая последнюю картофелину на своей сковороде, и отложила вилку в сторону, чтобы вытереть рот салфеткой.
Моя жизнь перевернулась с ног на голову, но подсознательный страх голода все еще цепко держался на задворках моего сознания.
Адам в этот момент ворвался в кофейню и огляделся по сторонам, выдергивая меня из воспоминаний.
Мой друг был высоким и худощавым, с копной густых кудрявых волос на голове. Его теплые карие глаза обводили помещение, словно он кого-то искал.
Я слегка втянула голову в плечи и уткнулась в стакан с остатками чая.
-Даже не надейся, - протянул Адам, выдвигая соседний стул.
-Не понимаю, о чем ты.
Я демонстративно откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу, проследив пальцем за холодной каплей, что стекала по стенке моего стакана.
-Ты сбежала с урока. Я требую объяснения.
-Ты его слышал?
-И что? Это не повод сбегать с лекции куратора. К тому же, - Адам приподнял указательный палец вверх, как бы подчеркивая значимость своих слов, - нового.
-Он странный, - я дернула плечами, отгоняя образ его точеного лица, - и он мне не нравится.
-А мне казалось, наоборот.
-Тебе показалось, -холодно отрезала я, поднимаясь на ноги.
-Кела, постой, -Адам ухватился за мой локоть, рассматривая мое лицо своими большими глазами. -Ты не можешь игнорировать пары. Не мне рассказывать, насколько это опасно. Тебя выставят из колледжа прочь.
-Ты еще посидишь или пойдем уже?
-Что? -Мой друг явно был сбит с толку.