- Дай догадаюсь, кто за девчонку отомстил.
Егор поморщился и отставил кружку с шампанским.
- Давай без имён.
- Давай без имён, - равнодушно согласился я.
Убийц молодого Суздалева так и не нашли. Но в один из летних дней, уже будучи дома, я открыл местную газету и увидел небольшую заметку. Типа скорбим потере нашего уважаемого бизнесмена Олега Николаевича Прицепова. Какие-то неизвестные хулиганы застрелили в Москве его единственного, любимого сына Василия Прицепова. Да уж.
В тот день я уснул почти спокойно. Но я много раз засыпал и просыпался, прежде чем более менее выздоровел. Вышел на свободу я только весной, ещё более тихим человеком, чем был прежде. И стал жить дальше.
В первый день выписки, я стал на балконе и полной грудью вдохнул весну. Дышал зеленью распускающихся почек, вчерашним деликатным дождём, пением глупых птичек, которые рассекали воздух над двором. Я улыбался. Мне понравилось, как пахнет весна, и я уже не помнил, как пахнет кровь. Но я не обольщался на свой счёт. Жители ледяных чёрных глубин не умеют жить в тёплой солнечной поверхности и легкомысленно качаться на волнах жизни.
Больше «я» не пытался покончить жизнь самоубийством. И вообще никак себя не проявлял. Может посчитал, что вендетта окончена, или травма головы даёт себя знать. Клин клином вышибают. Тоже возможно. А может эта гадина ещё прячется где-то у меня внутри. Проверять я не решаюсь. Так что мирные жители славного города Бобров-Камышина могут пока спокойно. Пока.
Что ещё рассказать? Я снова хожу с палочкой. И одним из первых мест, куда я наведался, был дом девчонки. Не подумайте ничего такого. Я совсем не в той форме, чтобы преследовать, кого бы то ни было. Просто хотелось узнать, почему она меня спасла. Она ведь знает кто я такой. Но в её доме жили посторонние люди. Здоровый угловатый мужик в толстом коричневом свитере хмыкнул.
- Кто? Эля? Ну так в детдоме, где же ещё. Бабка ещё ноябрём скончалась. Элька Борисова! Хм. Жалко девчонку.
- Жалко, - согласился я.
В один из дней я навестил детдом. Сказал, что Эля – дочь моих близких друзей, которые безвременно скончались, а я хотел бы навещать ребёнка время от времени. Поговорить бы с ней.
- Опоздали вы, - сказала мне директриса. – Всего на неделю разминулись. Она очень красивая девочка, таких быстро разбирают, даже в её возрасте. Правда проблемная, ну да неудивительно, после всего что с ней случилось.
- Это точно, - покивал я. – Не повезло девчонке.
- Ну да не волнуйтесь, - сказала женщина. – Её удочерили хорошие люди. Ей будет хорошо с ними.
- Надеюсь, что так, - искренне сказал я. Конечно, можно было ломануть дверь ночью, и посмотреть нужные документы. А смысл? За прошедшие месяцы я превратился в настоящую развалину. Теперь даже малолетняя Эля может пинать меня безбоязненно. Я уж не говорю о том, что не уверен в своей способности кого-то зарезать. Я завалил того бугая в гостинице, но нет никакой гарантии, что моё безумное альтер-эго снова не попытается выписать мне завещание, если я попытаюсь причинить вред девчонке. Значит решено. Пусть живёт. Пока.
Я по-прежнему встречаюсь с библиотекаршей Женечкой. Она очень трогательно навещала меня в больнице. Почти каждый день. Теперь она чаще бывает у меня дома, чем у себя. Но я едва её замечаю, хотя она вряд ли понимает это. Нет, я вовсе не бука. Я разговариваю с ней, смеюсь, занимаюсь любовью и даже дарю цветы. И тут же забываю о ней, как только отвожу взгляд, даже если мы вместе смотрим телевизор. А может и понимает. Но с её точки зрения все писатели странные, так что ничему не удивляется.
Благодаря заботливой брюнетке, и как ни странно всем болячкам, моя жизнь течёт безмятежно и размеренно, и в какой-то момент мне стало казаться, что всё происшедшее со мной – всего лишь сон.
Я тихо живу своей жизнью. Более того, ко мне вернулось вдохновение. Я пишу новый роман, и скоро он будет напечатан. В отличие от моих прежних книг – дешёвых триллеров, этот роман настоящий мейнстрим. Посмотрите в википедии, что это означает, потому что я всё время забываю. Короче, это что-то очень крутое и кассовое. Настоящий бестселлер.
Даже не упрашивайте, а, впрочем, ладно. Краткий сюжет, для затравки, чтобы возбудить ваше любопытство.
Он тоже про маньяка. Тот работает фотографом в редакции газеты. Тот – это фамилия, если кто не понял. Вдумчивый вежливый очень тихий человек средних лет, вроде меня. Спокойно делает свою работу, только очень сильно переживает по поводу своих ночных похождений. Маньяком он стал не по своей вине. Плохая наследственность, жестокое обращение со стороны родителей. Мама даже запрещала ему завести щенка. И таких психологических травм он получил больше, чем под силу вынести человеку.
Он стал убийцей. И ничего не может поделать со своими тёмными пристрастиями. Но он очень страдает и мучается после каждого срыва. Хотя и убивает только очень плохих людей, стопроцентно заслуживающих смерти. Соседей сверху, которые однажды затопили его. Одного гада, который всегда ставил машину прямо на тротуар. Работников ЖКХ, полицаев, чиновников местного муниципалитета. В общем, тех, кого совсем не жалко. Но даже этот благородный труд в тягость для его нежной впечатлительной натуры. Он уже совсем было надумал прыгнуть с единственного моста в городе, но тут на работу в газету устроилась вчерашняя студентка. Смешливая красивая девчонка с тонкими чертами лица и светлыми волосами. У неё зелёные глаза и лицо становится немного ассиметричным, когда она улыбается или хмурится, кусает губы или задумчиво отводит волосы с лица.
Тот немедленно влюбляется в неё, но понимает всю недостижимость своей мечты. Он монстр, чудовище. Она умница, красавица, спортсменка и отважная защитница природы. Но они работают вместе. Она корреспондентка, он фотограф при ней. Она начинает собственное журналистское расследование и оказывается под угрозой со стороны разных нехороших людей. И Тот с нескрываемым облегчением начинает кромсать негодяев направо и налево. Он становится её защитником, её покровителем. Как жуткая версия Красавицы и чудовища, Супермена и Лоис Лейн, Кинг Конга и блондинки, Эдварда Каллена и Беллы Свон, Леона и малолетней Натали Портман. И всё в том же духе, но только с русскою душой.
Я так вошёл в это повествование, что иногда плачу, когда пишу самые душещипательные моменты (а таких немало в книге). Всё-таки я очень чувствительный человек. А строчки вылетают одна за другой, спасибо Ворду, и мне кажется, что роман пишется сам собой. Иногда мне приходит в голову крамольная мысль, что книгу пишу вовсе не я, а я – Тот другой Я. Но тут же выбрасываю эту мысль из головы. Я ведь писал задолго до его появления. Или он всегда был во мне? Голова кругом.
Я чувствую себя Франкенштейном. Я оживляю Тасю каждое утро, день за днём. И под моими строчками она обретает плоть и кровь, бессмертие в моей личной книге. Мне хочется в упоении шептать «Она жива». Но потом я выхожу из-за письменного стола, куда мне пришлось переселиться. Женечка не любит, когда я ставлю ноутбук за обеденный стол. Я не возражаю. И когда я закрываю ноутбук, Тася снова умирает до следующего дня. Аид нашёл свою Персефону.
Я сажусь в кресло перед мёртвым экраном телеящика и засыпаю наяву. Мой маленький мирок разрушен. Нет больше заброшенного поместья. Нет защитника леопарда и нет сада, который он защищал. Даже фантомы покинули меня. Сейчас внутри меня пустота. В ней только двое – Я и Он. Приходится жить лицом к лицу со своим коварным безжалостным врагом. Я знаю его облик так же хорошо, как свой собственный, но при этом я совсем не знаю его. Я пристально вглядываюсь ему в лицо, но не понимаю шевеления губ. Не вижу его размытых черт. И сидя вечером перед пустым телевизором, тихо шепчу ему.
- Кто ты?