После ужина нам подали десерт, потом кофе и бренди… А разговор наш все продолжался и продолжался. И здесь я решил: все, хватит! Пора с этим заканчивать. Для начала я уже достаточно осведомлен о своих сослуживцах у Карвера и о том, чем каждый из них занимается.
Часы показывали только около девяти вечера, и я спросил Венги, как бы ей хотелось провести остаток вечера.
— Поехали ко мне, Род. Мне больше нравится беседовать у себя дома, чем в каком-то другом месте. А как ты думаешь?
— Я нахожу твое предложение превосходным.
По дороге к дому Венги я решился еще раз задать ей вопрос:
— Венги, тот вечер… в понедельник я провел с тобой?
— Род, мы же договорились не вспоминать об этом.
Я немного сбавил скорость и повторил еще раз:
— Венги, что касается наших личных отношений, которые могли быть между нами, то я готов все начать сначала и забыть о том, что произошло между нами, — тем более что я действительно все забыл! — если ты хочешь, чтобы все было именно так. Но что касается того вечера в понедельник — это совсем другое дело. В эту ночь совершилось преступление, и сейчас я делаю все возможное, чтобы восстановить, где я был в тот момент. Если мы были вместе, то скажи мне по крайней мере, в какое время.
— Да, ты был со мной, но совсем немного. Ты приехал за мной около семи вечера, как и сегодня. Мы отправились поужинать, а потом вернулись ко мне домой. Ты ушел от меня около десяти часов.
— Спасибо. Ты не ошиблась во времени? Я хочу сказать, ты уверена, что я вышел от тебя именно в это время?
— Конечно, уверена. Может быть, минутой раньше или позже. Более точно я сказать не могу. А почему это так важно для тебя?
— Потому что я скрупулезно пытаюсь восстановить все, что произошло. И в особенности почему, по какой причине я отправился в дом моей бабушки. Ты случайно не знаешь, а?
— Нет, не знаю. Я не знаю ни куда ты отправился, ни что собирался делать, когда ушел от меня в десять. А теперь ты наконец можешь поменять тему разговора?
Тон, которым это было сказано, подсказал мне, что я должен подчиниться.
Я припарковал «линкольн», и мы поднялись в квартиру. Я приготовил виски, воду, положил лед.
Я поднял свой стакан, коснулся края ее стакана — раздался легкий звон — и произнес короткий тост:
— За нас, Венги. За новое начало!
В этот вечер я был готов забыть обо всем: и о преступлении, и об амнезии, и о Робин. А почему бы, собственно говоря, мне не забыть о Робин? Мы с ней разведены, и она не хочет меня больше видеть. А Венги — именно тот вариант психотерапии, который доктор наверняка прописал бы мне, если бы находился рядом.
Венги была необыкновенно мила и привлекательна, то есть ее хотелось ласкать, ее хотелось целовать, с ней хотелось спать… возможно, это и произойдет…
Да, целовать ее было очень приятно, это уж точно. И я целовал ее, и она меня тоже; она пылко отвечала мне, ошибки тут быть не могло. И это было необыкновенно приятно и восхитительно. Так же приятно и восхитительно было ощущать нежную кожу ее бедер, упругую маленькую грудь… Мои руки все скользили и скользили по этой крепкой груди…
Да, с ней хотелось спать. О, мой бог, как хотелось с ней спать!
Ее губы нежно целовали мое ухо, потом я услышал, как они шепчут:
— Одну секундочку, Род. Мое платье… иначе ему конец.
Она выскользнула из моих объятий и исчезла в спальне. Я налил себе еще виски, разбавил водой и, бросив туда пару кубиков льда, выпил залпом. И я подумал… Черт меня подери, зачем я только подумал!
Она вернулась в каком-то воздушном шелковом облачке, под которым, надо полагать, не было ничего, кроме нее самой. Она снова села ко мне на колени.
Я обнял ее обеими руками, но руки мои уже лежали поверх кружев. Медленно-медленно я начал говорить, сам не узнавая своего голоса:
— Венги, я очень хочу тебя. Я тебя ужасно хочу. Но я должен быть с тобой откровенен, так как не знаю, что это значит для тебя и значит ли это вообще что-то. Черт меня подери, но я все еще влюблен… я хочу сказать, что я снова влюблен в Робин. Нет, моя любовь без взаимности, но это ничего не меняет. Поэтому, Венги, для тебя, если ты считаешь, что это чистая блажь, безделица, ерунда… а так как ты не хочешь рассказать, какими были наши с тобой отношения…
Она высвободилась из моих объятий и замерла, вся вытянувшись.
— Я считаю, Род, что тебе лучше сейчас уйти, — сказала она дрожащим голосом.
— Я очень сожалею, Венги… я страшно сожалею…
— Пожалуйста, убирайся поскорее…
Я не знал, что еще и сказать. В душе я продолжал разговор сам с собой. Ведь я говорил с ней откровенно, честно, правда, выложил не все, что следовало. Еще раз спросил себя: можно ли мужчине быть откровенным и честным с женщинами и при этом оставаться с ними в хороших отношениях? Что же все-таки произошло между мной и Робин? Может быть, я с ней тоже был слишком откровенен?