— Я вполне могу гордиться собой. Ему понравились все пять глав, и он считает, что есть все основания полагать, что книгу примут с восторгом, когда я ее закончу. Он взял с меня слово, и я ему это пообещал, что по всем вопросам буду консультироваться в первую очередь с ним. Но он также объяснил, что не располагает полномочиями на выдачу мне аванса за книгу, которую прочел пока лишь он один; часть, которую я написал, должна быть рецензирована хотя бы еще одним сотрудником издательства. Обычно он читает одну часть книги, затем передает ее другим сотрудникам, делая заключение и составляя рекомендации к изданию книги, но купить книгу, права на нее он не может. А выдать мне аванс означает купить книгу, и даже еще более рискованно, чем купить, ведь тот факт, что я хорошо написал начало, совсем не означает, что я ее хорошо закончу. Или вдруг случится что-то непредвиденное…
— Или тебя вдруг собьет грузовик.
— Вот именно. Он хотел забрать с собой в Нью-Йорк эти пять глав и попытаться добиться там для меня аванса, но…
— Почему же ты не согласился?
— Во-первых, это черновик, я печатал один экземпляр и у меня нет копии. И я совсем не хочу выпускать его из рук, ведь это результат нескольких месяцев упорной работы. А вдруг рукопись затеряется, и мне придется все восстанавливать с самого начала! Кроме того, мне иногда необходимо заглядывать в начало книги, что-то увязывать, иначе я не могу писать дальше, а они неизвестно сколько времени будут ее держать у себя, пока решат вопрос об авансе.
Он вытряхнул трубку и начал снова набивать ее.
— Конечно, я мог бы отпечатать эти пять глав в нескольких экземплярах, но там кое-что надо подредактировать, так сказать, довести до кондиции, а мне сейчас не хотелось бы тратить на это время только ради того, чтобы заполучить аванс. Считаю, что заняться редактированием лучше всего тогда, когда книга будет готова, а у меня еще не созрел окончательный вариант. Терпение, мой друг, терпение. Ничего страшного не случится, если я прочитаю несколько лекций на летних курсах. Надеюсь, кое-что мне все же удастся написать за лето.
— Если тебе не хочется брать деньги, почему бы не дать мне возможность тоже поучаствовать в издании? В таком случае ты мне ничего не будешь должен, пока книга не разойдется, если, конечно, она все-таки когда-нибудь поступит в продажу. А ты мне заплатишь исходя из доходов, которые она тебе принесет. Зато все лето ты сможешь посвятить исключительно своей книге.
Мне показалось, его очень заинтересовало мое предложение, но потом он решительно покачал головой.
— Это очень рискованно для нас обоих. Ведь тираж может и не разойтись. Кто знает? Может набежать всего несколько сот долларов, а в таком случае ты окажешься в проигрыше. Но может случиться и другое: книга войдет в список бестселлеров, ведь она обращена к широким кругам читателей, так что такое вполне возможно, — и тогда ты заработаешь тысячи долларов за свои двести, но в сильном проигрыше окажусь уже я… Знаешь, я придумал! Причем мы оба не рискуем ничем. Равные возможности для двоих — или сумма удваивается, или ничего. Я принимаю двести долларов, и если книга разойдется — ты получаешь четыреста.
— Ты сильно занижаешь возможности своей книги, Пит. Если ты хочешь дать мне шанс заработать, то бери у меня эти двести долларов, а мне вернешь двести пятьдесят, разумеется, в том случае, если книга будет распродана.
Наконец мы сошлись на трехстах долларах. При этом я думал, что он может остаться внакладе, а он думал, как бы не ущемить мои интересы. Но ведь так и нужно, очевидно, делать дела по-настоящему… В любом случае, во время каникул он сможет посвятить себя книге целиком, а именно это ему больше всего нужно.
Мы открыли еще по банке пива, чтобы отметить наш устный договор.
— Пит, ты не против, если я снова задам тебе несколько вопросов обо мне самом?
— Давай задавай сколько хочешь. А что тебе хотелось бы узнать?
— Знаешь… может, это не так уж и важно, но Арчи вызвал у меня вполне понятное любопытство, упомянув, что у меня были совершенно бредовые суждения о политике. Я совсем ничего не помню… но, как я полагаю, мое мнение, взгляды остались прежними, то есть такими, какими они были до амнезии. Я не спросил Арчи, что он этим хотел сказать, мы уже заговорили о других, более важных для нас вещах, но это меня сильно заинтриговало.
— Я думаю, Род, ты сам в состоянии ответить на эти вопросы. Что ты думаешь о политике? Погоди, не отвечай сразу, дай мне помочь тебе, задав тот же вопрос более конкретно. Какая система тебе кажется более совершенной, лучшей среди, скажем, таких систем, как социализм, капиталистическая демократия и коммунизм?