— Почему она обратилась к Вам?
Стоило Смерти спросить, как в зале раздался грубый возглас вдовца:
— Да потому что Девятка боялась развода со мной! Её Величество душила принцессу любовью и не давала принимать собственных решений! Если… е-если бы она узнала о финансовых проблемах, могла и разлучить нас! А мы были так влюблены! Влюблены… влюблены… О моя бедная жена… Она… она…
— Я понял, – раздраженно зыркнул на младшего из Пентаклей Смерть. Тот со страху чуть в панталоны не наделал. — Что дальше?
— Мы встретились в тот вечер, выпили, а потом… потом она схватилась за шею, изо рта её полилась пена и принцесса… умерла. — скорбно изрёк Четвёрка.
— Её Величество призналась мне перед судом, что преподала урок «бордельной девке», с которой я «заигрывал», — старший из братьев упал на колени, — Смею предположить, что официантка исполняла её волю и подсыпала яд… Как могла произойти такая трагедия?!... – мужчина схватился за сердце, мучениски подняв полузакрытые веки к потолку.
— Хм, — судья похрустел суставами, силой заставив Четверку поднять голову, — Думаешь, Смерть так легко обмануть?
Приподняв над полом, костяная рука сковала его шею в стальных оковах:
— Смерть нельзя обмануть. Королева Мечей кричала «предатель», хох! – судья загундел утробно ему в шею, — Вся столица знает, что монархиня жутко ревнива и уже не в первый раз избавляется от «соперниц». Мои другие копии уже встречали этих бедняг на реке Лета.
— Кха!... – Четвёрка боялся разгневать вершителя правосудья ещё больше, а потому прятал, как нечто постыдное, жуткую ненависть в глубине зрачков.
Рыцарь в чёрных доспехах искренне наслаждался сопротивлением другого:
— Кто, как не сам герой-любовник, знает о мстительности своей дамы? А ты, бездарный муж, неужели продал любимую брату из-за денег?
Десятка словно стал маленьким и беспомощным зверьком, безостановочно дрожа в углу.
— При другом раскладе, не вижу причин Девятке Мечей идти на переговоры самой, — а Смерть, учуяв страх, раззадорился, — Что же касается последнего из Пентаклей…
— Ваша Честь, я ненавижу своих братьев! – внезапно, вперед выступил Восьмерка. Он единственный носил одежду не по фигуре, изорванную в локтях и в коленях. Рукава рабочей рубахи были заляпаны каплями грязи. — Один припахал всё имущество себе, женился на моей любимой девушке…
— Ты у-угрожал ей, п-преследовал, пытался зап-переть и держать т-только при себе-е-е! – с придыханием выкрикнул Десятка, — К-конечно, она ушла ко мне!
— Замолчи, хахаль недоделанный!.. А другой брат – меркантильный сноб, залезший в королевскую постель! – он тыкнул пальцем в обморочную Королеву, игриво поманив пальчиком задыхающегося брата.
Смерть не перебивал. Может, Восьмёрке только хотелось в это верить, но под забралом сгнившие челюсти рыцаря казались раскрыты в подобие улыбки.
— А сам я – мерзкая свинья, пытающаяся получить любовь Девятки Мечей силой! Убожество, мразь! — он выразительно посмотрел на судью, — Но среди трёх, нет, четверых уродов, я – единственный, кто готов признаться во всём!
— Я убил Девятку Мечей, — молвил Восьмерка Пентаклей и замер, свесив голову, — своим бездействием.
— Ч-что ты им-меешь в виду? – Десятка привстал с колен, робко отползая по стенке в сторону двери.
— Ваша Честь, вы не могли бы заставить их замолчать?
Смерть смерил среднего брата внимательно и, выпустив из пальцев задыхающегося Четвёрку, щелкнул костяшками.
Старший перестал дергаться. Зрачки пошло скосились в стороны, когда он с упоением принялся захватывать воздух легкими; лицо его сменило пять оттенков за раз, пока пасть извергала слюну с кровью. Он всё ещё продолжал дышать. Как говорится, тварь нужно сто раз ударить, прежде чем пусть на мясо.
Младший же замер на месте со сгорбленной спиной. Спина заныла, как будто по ней штопором прошлись раз двадцать. Слова молвить он, естественно, не смог.
Закончив с двоицей, судья, звонко чеканя шпорами, приблизился к Восьмёрке:
— Продолжа-а-й, — глухо пропел он.
— В тот день я, как обычно, работал извозчиком, — Восьмерка заметил, как переменилось лицо старшего, и засмотрелся. Мерзкое чувство удовлетворения расползлось по нутру. — Мы, трое братьев, совсем не дружны. Эти двое даже не знали, как я зарабатываю на хлеб, да, Десятка Пентаклей?
Младшенький напряженно смотрел на него из угла.