— И? – судья явно жаждал крови и скорейшего завершения разбирательств, а не капризулек.
— Десятка поймал меня и приказал отвести к гостинице! С ним была Девятка, з-закутанная в плащ, но, р-ради всего святого, я узнаю её любую!...
— Короче.
— …П-по приезду, кхм, он отправил меня назад, сам уехал с другим извозчиком, а она… — Восьмёрка Пентаклей со скрипом сжал челюсть, — Она осталась там.
Четвёрка и Десятка от какой-то одной фразы ощутили себя теми самими медведями на ярмарках, которых заставляли танцевать на углях на потеху толпе.
— Я решил проследить за ней, бросил всё, вошел туда, а там… Четвёрка. И ужин на двоих. – Восьмёрка заметно помрачнел, вспомнив об этом, — Они долго так сидели. Официантка принесла алкоголь. И всё, финит аля комедия, аха-Ха-ха-Ха! Принцесса… принцесса умерла! Она выпила и умерла! О бог Мечей, моя Девяточка, у-у-у-у…. была такой красивой… у-У-у-у… такой хорошей… У-у-У-у…
— Успокойся! — прохрипел Смерть. Развернувшись, он пнул латный сапогом казначея в живот. Тот распахнул рот и весь вжался в пол, тяжело сглатывая. По дорогим шелкам расползлась кровь.
— А.. у-у-У-у… — продолжал скулить Восьмерка, – Ударьте его посильнее!!! Ох, простите, молчу… молчу…
— Что ж. Скажете что-нибудь в своё оправдание? – Смерть щелкнул костяшками, позволяя братьям говорить. — Я чую ложь, касатики.
С трудом произнеся что-то кроме «У-а--!», «Не-е-е!», «Пощадите, ы-ы-ы!!!», Десятка начал рассказ.
※※※
Наследник богатства Пентаклей и, по совместительству, владелец собственного бизнеса, обанкротился. Деньги не прибыльно вложил, да к тому же кругленькую сумму. А тут заботы любви, постоянный страх за Девяточку… Он стал мелочным, беспомощным… Кхм, в общем-то, если по-простому, деньги нужны были позарез, прямо здесь и сейчас.
С такой деликатной просьбой он обратился к Четверке. Ну а что, казначей! Денег много!
— Хоть из королевских денег кради, а помоги! Что хочешь, сделаю! – умолял он.
И старший брат действительно согласился помочь, но с условием, что младшенький «одолжит» ему принцессу в полное владение на одну ночь. В то время Десятка думал, что принцесса нужна брату, дабы самоутвердиться, ведь считал, что тот всю жизнь безропотно подчинялся Королеве Мечей.
Но сегодня на суде стало понятно, что это не так.
— Ч-четверка явно сделал так, чтобы К-королева обо всем узнала и уб-била соп-перницу. Если после этого Королеву з-забрала бы Ваша Честь, именно он занял бы т-трон!
На гневную тираду Восьмёрки о том, почему он согласился на эту аферу, Десятка проблеял:
— Так, всего одну ночь потерпеть пришлось бы… Я не хотел её смерти!
— Баста. Я услышал всё, что нужно, — Смерть обволокла грубая трупная аура, поглотившая Королеву, Четверку и Десятку. Они превратились в прекрасные пестрые карты, перевернутые вверх дном, — Четверка и Королева Мечей приговариваются к вечному заключению в картах. Десятка до тех пор, пока не прошла бы вся отведенная ему ранее жизнь на земле. А тебя, Восьмерка Пентаклей, я пощажу. За то, что выступил вперед.
— Спасибо, спасибо!
— Но за то, что был «мерзкой свиньей», прокляну.
Осуждённый даже не вздрогнул, лишь глаза болезненно защипало.
Смерть продолжил:
— Если будешь желать личной выгоды, не добьешься успеха ни в одном деле. Ты не можешь желать денег, не можешь желать чужой любви, не можешь желать славы и признания.
— Я… п-понял, Ваша Честь.
— Но если удастся усмирить «грязь» внутри, новая наша встреча произойдет вскоре.
— К-конечно, — сказал не понявший смысла последних строк, но убедительно кивающий Восьмерка.
Свиснув, Смерть призвал в тронный зал чёрно-бурого призрачного коня. Взобрался всадник, хлопнул шпорами по бокам да унесся в даль далекую. А вокруг него, подобно нимбу, вскружились три сказочной красоты карты.
※※※
После суда зажил Восьмёрка по-новому: организовал избирательное собрание для всех желающих править, помог новому, избранному народом, Королю принять обязанности.
Почитался он хорошо при дворе, но не за кукиш с маслом — пришлось вспоминать, чему учили богатенького выродка в классе. Помогал Восьмерка, чем мог, правительству на протяжении пяти лет, а потом захотелось ему на пенсию уйти, а не вышло. Из личной выгоды же.
Прошло ещё сто лет, а к Восьмерке Пентаклей Смерть всё не приходил и не приходил. Стоял он у окошка, старенький, седой, ручками щечку подпирал, в небо вглядывался.
Ведь кучу поколений «народных Королей» сменилось, а он всё живым оставался, помогал, да на пенсию уйти не мог. Кто его такого старого да мудрого отпускать сбирался?
Как однажды расплакался Восьмёрка, заливая слезами седые волосы, как взмолился Смерти, чтобы забрал его… так не вышло ничего. Из личной выгоды же.