Итак, Принцесса поёрзала на троне, усаживаясь поудобнее, Гофмейстерина слегка тронула её указкой для профилактики, и Большой приём начался.
– Бу-бу-бу бу-бу бу-бу, – толстый франспанский посол бубнил что-то про мир во всём мире. Под это монотонное бормотание Принцесса начала клевать носом.
– Бу-бу-бу бу-бу бу-бу, кошка села на трубу, – чудилось ей. – Бу-бу-бу бу-бу бу-бу, лапкой стукнула по лбу, бу-бу-бу бу-бу бу-бу, предсказать свою судьбу… – Что? Какую судьбу? Принцесса очнулась.
– Нам не дано предсказать судьбу, – так же монотонно читал посол по бумажке. – Но для упрочения мира во всём мире мы предлагаем скрепить союз между нашими державами династическим браком. Мы имеем честь просить руки её высочества наследницы престола Элеоноры Гвинеды Амританской для его высочества принца Себастьяна-Ансельма Франспанского!
И уточнил в скобках:
– Младшего.
«Однако вовремя я проснулась, – подумала Принцесса. – А то они меня спящую замуж выпихнули бы. С них станется».
И посмотрела на отца. Король важно сидел на троне, и на лице у него было выражение «а-я-самый-умный-всё-знаю-что-вы-мне-скажете». Принцесса знала папочку как облупленного и помнила, что это выражение означает у него крайнюю степень изумления и растерянности. Явно не ожидал он сватовства.
Тут толстый посол поклонился и выдвинул из толпы своих второстепенных послов мальчишку. Видимо, это и был жених. Что-то в нём показалось Принцессе знакомым, но без очков принц расплывался, как клякса в тетрадке. Принцесса милостиво улыбнулась и, свирепея, зашипела уголком рта в сторону отца:
– Очки срочно подай!
Король немного пришёл в себя, подмигнул дочери и сказал послам:
– Ваше любезное предложение наполняет нас неизъяснимым блаженством.
– Это кого как… – опять зашипела Принцесса, но Король пихнул её локтем и продолжил:
– Моя кроткая дочь просто трепещет от смущения…
И строго посмотрел на Принцессу. Та спохватилась и затрепетала так убедительно, что чуть трон не перевернула.
– Хватит-хватит, потрепетала и будет, – сказал Король, придерживая Принцессин трон за подлокотник. – Итак, господа послы, мы польщены вашим предложением и желаем продолжить обсуждение сего предмета во время очередной аудиенции.
В переводе на нормальный язык это означало: приходите завтра, а сегодня я не знаю, чего вам сказать, может, завтра осенит. Все начали расходиться, тронный зал быстро опустел. Король тоже хотел смыться, но Принцесса поймала его за рукав мантии и заорала:
– Очки! Хочу носить очки на всех приёмах! Из-за вашего дурацкого этикета жениха не разглядела! Подсунут чёрт-те что, а я мучайся всю жизнь.
– Ваше высочество, как вы выражаетесь! – ужаснулась Гофмейстерина. – Нельзя говорить «чёрт-те что», надо говорить «неведомо что».
– Подсунут чёрт-те что неведомое, – поправилась Принцесса и водрузила на нос поданные фрейлиной очки. – Из-за вас ни одного посла в лицо толком не видела, встречу – не узнаю, обзову дворником, вам же конфуз будет!
– Да что же делать, если про очки в этикете ни слова, – чуть не плача, развела руками Гофмейстерина. – Вот, судите сами, «Уложение о надлежащем обмундировании королевского дома особ на случаи парадных церемоний», страница 567: «Поелику платье суть символ и отражение самодержавной идеи и будучи во оное время непременным условием соблюдаемо, то почитать необходимым во время Большого приёма наследной принцессе носить: золотое платье до полу, дабы не оскорблять стыдливости приличной невинной деве, волосы без богопротивной чёлки, убранные в сетку о двадцати шести нитях, корону большую с осьмнадцатью бриллиантами (общий вес шесть кило) и мантию удлинённую два на шесть метров с вытачками, расклешённую книзу». Где тут про очки? А?
– Ладно-ладно, – поморщился Король. – Бог с ним, с «Уложением». Доченька, а что если контактные линзы попробовать? Это такие стёклышки, их приклеивают к глазам, и совсем незаметно. Ни одно «Уложение» не придерётся.
– Да пробовала я контактные линзы! – взвыла Принцесса. – У меня от них глаза чешутся и слёзы ручьём!