Элина уселась на стул возле кухонного стола и взяла протянутый подругой бокал вина.
— И что здесь у нас?
— Вырезка в вишнëвом соусе, запечëный картофель, горошек с мятой и салат из фруктов с грецким орехом, — ответила Генриетта.
Неспешно потягивая вино, Элина следила за тем, как она рубит для салата орехи.
— Ты же не ожидаешь, что я буду тебе помогать с нарезкой?
— Нет, ведь я знаю тебя.
Громко хлопнула входная дверь.
— Габи? — позвала Генриетта.
По коридору, а затем и по лестнице прошлëпали торопливые шаги. Хлопнула вторая дверь.
— С ней всё нормально? — спросила Элина, кидая взор на второй этаж.
— Да всё хорошо, — невозмутимо ответила Генриетта.
Ну, если она так говорит. Элина практически не общалась с Габи и знала о ней очень мало — лишь то, что слышала от подруги и что подметила сама, когда наблюдала за девушкой со стороны. Отношения между двумя женщинами были не совсем понятны ей, однако она делала выводы из того, что видела. Генриетте 32, она успешна и отлично зарабатывает, спокойна и терпима, в то время как Габи 21, она необыкновенно красива и избалована. Габи жила у Генриетты дома и не платила ни доллара за комнату, еду и всё прочее. Подруга покупала ей одежду, оплачивала ремонт еë тачки и бензин, и время от времени дарила ей подарки. Такие, как cd-плеер либо планшет.
Они были вместе уже полгода. Габи переехала к Генриетте пару месяцев назад. В дневное время она училась в универе, а по вечерам либо ходила по клубам, либо готовилась к занятиям, либо удовлетворяла Генриетту. Развлекаясь одна, она трахалась с другими. Генриетту это устраивало, если при этом Габи не притаскивала никого домой и просыпалась возле неë по утрам.
— На ужине она может быть чуточку невежлива, — предупредила подруга. — Не обращай на это внимания.
— А что произошло? — спросила Элина.
Интересно, какие проблемы у неë могут возникнуть? Возможно, друзья ржут над ней из-за того, что она — девочка на содержании?
Если так и есть, тогда… молодцы они, потому что полностью правы.
— Она разозлилась, когда я сказала, что приглашу тебя на ужин, — ответила Генриетта.
Элина решила не принимать это на свой счёт, пока подруга не добавила:
— Думаю, ты не нравишься ей.
— Я не нравлюсь ей?
Естественно, Элина и не ждала, что Габи будет обожать её, но чтобы она невзлюбила еë? Они же едва знают друг друга. Ну, она знает интимные подробности сексуальной жизни Габи, только помимо этого…
— Не представляю, почему. Возможно, она ревнует.
— Она ревнует? — Элина вообще переставала что-либо понимать. — Неужели красивые молодые девушки, которые ведут активную половую жизнь и имеют стабильный источник материальных благ могут к кому-то испытывать ревность?
Конечно, Элина не оборванка, она довольно хорошо сложена, довольно привлекательна, довольно обеспечена, но и довольно…скучна.
Двадцатисемилетние бухгалтерши обычно не вызывают особого восторга и интереса.
— Готово, сейчас лишь остынет, — проверила мясо Генриетта. — Я здесь практически закончила. Сделай одолжение, сходи за Габи.
— Я?
Если Габи не в духе из-за неë, то разве не лучше подруге самой позвать еë?
— Давай шустрее. Я пока накрою на стол.
Хорошо. Выйдя в коридор, Элина поднялась по лестнице. Она обошла сумку, лежащую на полу и пошла дальше по коридору.
— …тут. Нет, прямо тут. Она сейчас тут, внизу. Я знаю об этом и говорю тебе. Нет, я беспонятия, я пыталась утром побеседовать с ней об этом, однако… ага, именно. — Тихий и судорожный вздох. — Я беспонятия, просто беспонятия, это как… — приглушённый и отчаянный вздох. — Ага, и теперь я должна выдержать этот ужин. Послушай, да важно не то, что я напялю, а то, что я буду произносить!
Ей нужно было просто закричать снизу: “Кушать!”. Элина вошла в открытую дверь комнаты и прочистила горло.
— Генриетта накрывает ужин.
Голая до талии, со сползающими на бёдра джинсами, которые открывали белые трусики, со смартфоном в одной руке, Габи второй рукой смахнула с карих глаз мешающуюся прядь волос.
— Блядь. Ну… мне надо идти, пока. — Она нажала пальцем на отбой и кинула смартфон на кровать. — Здравствуй.
— Здравствуй, — ответила Элина, разглядывая Габи.
Она знала, что Генриетта была бы не против такого открытого любования еë девочкой. У Габи гладкая, бледная, кремовая кожа.
Соблазнительные полные губы. Искрящиеся глаза. Копна разлохмаченных блондинистых волос. Стройное тело. И по брильянту в каждом ушке — благодаря Генриетте.
— Ты можешь выйти, чтобы я переоделась? — спросила Габи. — Либо нарочно пришла поглазеть?
— О. — Сама Габи, похоже, против того, чтобы еë пожирали глазами. — Извини.
Элина коротко и извиняюще улыбнулась и спустилась в кухню. Она мало что поняла из телефонной беседы Габи, однако услышанное явно не сулило приятного вечера. И что Габи невзлюбила еë? Почему ревнует? Потому что они с Генриеттой подруги? Они подруги уже много лет, хотя ссорились и мирились много раз. Их матери были лучшими подругами, так что несмотря на разницу в пять лет они вынуждены были часто проводить время вместе. Они вместе отдыхали, вместе ходили на занятия по актёрскому мастерству, вместе тусовались…
Да, они были близки, им было о чëм вспомнить, только они никогда не заходили дальше слюнявых поцелуев. Чтобы ревновать к ней, Габи должна быть не уверена в себе. По Габи же этого не скажешь.
— Всё в порядке? — спросила Генриетта, вытирая стол.
— Ага. Она же знает, как сексуальна?
Да слово “сексуальна” совершенно не передаёт того, какая она. Габи настолько хороша, что даже трудно подобрать подходящее слово.
— Знает, — ответила подруга. — И делает всё возможное для того, чтобы все вокруг тоже это знали.
На лестнице раздались шаги, и Элина повернулась как раз тогда, когда Габи входила в кухню. Она едва удержалась, чтобы не спросить: “Как учёба?”. Это прозвучало бы так, словно третьеклассницу вопрошает о школьных успехах снисходительная взрослая. Габи спустилась в джинсах и белой кофточке, босиком.
Интересно, что бы она надела на занятия, если бы после них надо было пойти на ужин?
— Как психология? — спросила подруга, лишь они расселись за столом. — Получила результаты?
— Ага. — Габи передала Элине горох. — Я набрала 92 балла.
— Элина хотела быть психологом, — сказала Генриетта.
— А ещё я хотела быть пожарной, — ответила Элина. — И Мадонной.
— Еë желание стать пожарной было далеко не альтруистическим, — объяснила Генриетта Габи.
— Я просто хотела выносить из пылающих зданий очаровательных девушек.
— Чтобы они затем могли отблагодарить тебя занятием любовью, — добавила подруга.
— Ничто так не поможет тебе почувствовать себя героиней, как благодарственный кунилингус, — улыбнулась Элина.
— Бухгалтершам часто перепадают кунилингусы? — спросила Габи.
По тону еë голоса и выражению лица было не понятно, что это — любопытство, шутка либо оскорбление. Элина ничуть не сомневалась, что Габи сделает кунилингус кто-угодно и когда угодно, стоит ей этого захотеть. Элина не была такой везуньей.
— Большинство благодарных клиентов дают мне только деньги. Однако от сексуальных любезностей я никогда не откажусь.
— Думаю, тебе это не по карману. — Губы Габи растянулись в идеальной копии добродушной улыбки, глаза же выражали враждебность — серую, как грозовая туча.
— А кем хочешь быть ты, когда повзрослеешь? — спросила Элина. — Полезным членом общества? Либо ждать от тебя этого — слишком много?
— Да пошла ты, — рыкнула Габи и скинула маску-улыбку.
Зазвонил смартфон. Генриетта поднялась из-за стола и поцеловала Габи в макушку.
— Успокойся, — сказала она и пошла отвечать на звонок.