— Знаешь, — начала Элина, отрезая себе мяса, — Генриетта не говорила мне, что ты настолько же беспардонна, насколько сексуально озабочена.
— Генриетта не говорила мне, что ты хочешь меня, — ответила Габи. — Возможно, она этого не знает.
Элина засмеялась. Это что, угроза?
— Все тебя хотят. Я обычная смертная. У меня такой же плохой вкус, как и у всех.
Генриетта вышла из кухни со смартфоном в руке. Похоже, ей звонили по работе. Элина с Габи в молчании принялись ужинать. Габи сексуально слизнула со своей соблазнительной нижней губы вишнёвый соус.
— Твои родители знают, что ты живёшь с тридцатидвухлетней женщиной? — спросила Элина.
— Моя мать рада уже только тому, что я больше не клянчу у неё бабло, — ответила Габи.
Мило.
— А папа?
— У меня нет отца, — спокойно сказала Габи и, глотнув вина, мотнула головой, чтобы убрать с глаз чёлку. — А твои родители знают, что тебя тянет к молодым студенткам?
— Нет, но если бы они увидели тебя, то, наверное, поняли бы меня, — ответила Элина. — Как ты оплачиваешь учёбу?
За неë платит Генриетта? Но откуда тогда Габи брала деньги до встречи с еë подругой?
— На это мне оставили деньги бабушка с дедушкой. На все четыре года не хватит, поэтому я и откладываю, сколько могу.
Откладывает то, что даёт ей Генриетта.
— Ты могла бы найти работу.
Габи иронично улыбнулась.
— У меня есть работа.
Господи. От такого бесстыдного признания у Элины стало нехорошо в животе. Она положила вилку на стол и потянулась за бокалом с водой. Она задавалась вопросом, как они живут так? Как Габи может отдаваться за деньги, сама же считая это проституцией, и как на это смотрит сама Генриетта? Неужели еë подруга настолько вымотана работой, чтобы трахать кого-то за деньги и принимать подобные условия?
— Это неплохое соглашение, — невозмутимо продолжила Габи. — Генриетта замечательная. Я свободна, но в то же время она следит за тем, чтобы я не вляпалась во что-либо и не испортила себе жизнь. У меня есть деньги, отличный дом, вкусная еда…
— Это деловое соглашение, — перебила еë Элина в надежде, что Габи начнёт это отрицать.
— Верно, — без колебаний согласилась та.
Элине, не понятно почему, стало противно.
Она и до этого не очень-то одобряла отношения между Габи и Генриеттой, но прикрывалась цинизмом. Сейчас же ей казалось, что в таких отношениях пропадают два хороших человека. Либо один хороший человек и какая бы там ни была Габи — она ещё не решила, к какому типу людей еë отнести.
— Неужели тебе не хочется чего-то большего? — спросила она. — Лучшего?
— Лучше, чем это? — удивилась Габи. — Лучше новых шмоток, нового планшета, удовлетворения всех моих потребностей, получения всего, чего я хочу?
— Ты не хочешь найти кого-то, кто будет тебе не безразличен? Кого-то, кому будешь не безразлична ты?
Не то чтобы Генриетте было начихать на Габи, но еë симпатия никогда не перерастёт во что-то более глубокое. Безупречные и красиво-изогнутые брови приподнялись.
— А у тебя есть такой человек?
— Нет, — признала Элина, она хотела быть честна. — Однако я хочу его найти. А ты нет?
— Что-то я не вижу, чтобы любовь стучалась в мою дверь. Зато прямо перед собой я вижу деньги, секс и уютное жильё.
— Ты умна, хотя ведëшь себя глупо, — заметила Элина. — Умна, целеустремлена, поразительно красива. У тебя могла бы быть замечательная жизнь, твоя собственная жизнь, а не чужая.
Габи одарила еë настороженным и неприязненным взглядом.
— Это и есть моя жизнь.
В комнату с документами в руке вернулась Генриетта.
— Извините, но мне надо уйти. — Она поцеловала Габи в бледную щеку. Когда Габи подставила ей соблазнительно выпяченные губы, Генриетта нагнулась, чтобы и их накрыть поцелуем. — Будь радушной хозяйкой. — Она выпрямилась и стиснула еë ладонь. — Возвращусь поздно, так что не жди меня. — И отчалила.
Элина размазывала еду по своей тарелке, не испытывая никакого аппетита.
Она услышала, как закрылась гаражная дверь, и произнесла:
— Пожалуй, и я пойду.
— Сейчас? — спросила Габи. — Ты не доела. К тому же здесь наверняка ещё имеется десертик.
— Я не голодна, — ответила Элина и отпихнула свой стул назад.
— Тогда сиди и гляди, как ем я, — заявила Габи. — Мы вели диалог, и я собираюсь его завершить.
— А я не собираюсь. — Элина встала следом за Габи. — Скажи Генриетте…
— Иди посиди на диване в зале, — перебила еë Габи. — Я принесу десертик.
Густые, блондинистые волосы упали на лоб и закрыли светло-карие глаза, обрамлённые длинными ресницами. Нежные, красиво очерчëнные губы, словно созданные для поцелуев и кунилингуса, изогнулись.
— Генриетта не должна была оставлять нас одних, — заметила Элина.
— Что тебе так не даёт покоя? — спросила Габи и, вскинув одну руку, начала расстëгивать еë блузку. Элина сглотнула, еë лоно увлажнилось. — Что я живу с женщиной старше себя, которая прекрасно заботится обо мне?
Пальчики Габи неторопливо блуждали по бюстгальтеру Элины. Та понимала, что должна отстраниться, отпихнуть Габи либо велеть ей перестать, однако еë лоно продолжало увлажняться и увлажняться, а напрягшейся груди были приятны прикосновения девушки.
— Либо что я живу с женщиной старше себя, которая прекрасно заботится обо мне, но эта женщина не ты? — мягко продолжила Габи.
Это глупо. Очень глупо.
— Мы даже не знаем друг друга, — ответила Элина, пойманная в ловушку глаз Габи.
Еë руки опустились на тонкие бёдра девочки, затем скользнули вверх — по бокам и приподняли белую кофточку, оглаживая тёплую как шёлк кожу. Габи подняла руки.
Элина сняла с неë кофточку и, отшвырнув вещь в сторону, тут же прижала ладони к небольшой голой груди, к нежной и гладкой коже. Габи уже расстëгивала ширинку на еë брюках, и всё тело Элины пылало от желания.
— Мы знаем то, что надо знать, — ответила Габи.
Она была так близко, что еë можно было поцеловать — полные губы маняще приоткрылись, тëмные ресницы медленно опустились. От еë близости дыхание Элины перехватывало. Просунув руку в брюки девушки, Габи нащупала еë клитор и стала поглаживать его, отчего Элина застонала — напряжённая, горячая, возбуждённая. Она понимала, что нельзя этого делать, понимала, что достаточно зрела и умна, чтобы пойти на поводу у своих желаний, и прекрасно осознавала, чем всё это может завершиться. Генриетта — еë хорошая, близкая подруга, и это еë дом, и еë девочка.
Габи необыкновенно красива и невероятно сексуальна, но Элина может держать себя в руках. Всё что ей надо сделать — отстраниться. Уйти. Произнести “нет”.
Убежать.
— Элина, — прошептала Габи, блондинистые волосы упали на еë лоб, а лицо порозовело.
Она глядела прямиком в еë глаза. Ткань трусиков Габи между еë ладонью и лоном Элины увлажнилась. Элина прерывисто задышала от желания, завороженно изучая голые груди девочки — округлости с розовыми сосками, красивые руки.
Элина хотела произнести “нет”, но это слово не выходило из еë рта. Габи стояла так близко к ней, что она чувствовала еë неслышное дыхание. От медленной, умелой ласки руки Габи у Элины трепетало всё тело, и она беспомощно, тихо постанывала.
Почему Габи не целует еë? Ей хотелось, чтобы она поцеловала еë. Если Габи поцелует еë, она сможет продолжить всё это, оправдав себя тем, что инициаторшей была сама девочка. Она хотела Габи, наслаждалась ощущением еë кожи под своими ладонями и не могла этим насытиться, еë тело ныло от желания, и лоно сочилось влагой, жаждая большего. Однако
Габи не целовала еë. Не отрывала от неë глаз, наклонялась всё ближе и ближе, только не делала этого шага.
— Габриэль, — выдохнула Элина и, обхватив еë талию, притянула к себе.
Взор карих глаз метался по еë лицу — от глаз к губам и назад. Тёплая ладонь нежно поглаживала щеку.