Олег остаётся, но вот ведь напасть - этот хер запирается в сортире и оккупирует его не на час и не на два. Меня распирает понос, но сортир мне не нужен, т.к. это словесный понос. Но собеседник мне просто необходим, и мне ничего не остаётся, как делиться с Олегом своими многочисленными измышлениями по вопросам истории, географии, этнографии и др. через дверь гальюна. Со стороны это выглядит, наверное, очень забавно: Паша ходит взад вперёд по коридору мимо дверцы WC, оживлённо жестикулируя и изливая потоки информации, время от времени постукивая в дверцу и требуя ответа от своего невидимого собеседника, который куда менее активно участвует в этой, с позволения сказать, виртуальной беседе.
Приятель за дверью, без сомнения, дрочит своего крепыша и мало заинтересован разговором. Олег капитально заморочился на этом увлекательном процессе, начисто потеряв чувство времени и восприятие реальности. Я же всерьёз заморочился на такой специфической теме, как историко-культурные аспекты наркопотребления различных народов мира и увяз в этой теме по уши, потеряв как надежду вытащить Олега из сортира, так и критическое отношение к сложившейся ситуации.
Нашу с Олегом странную диспозицию нарушает звонок в дверь. Это к нам пришёл А. Этот факт несколько заинтересовывает и отрезвляет Олега, который ещё минут через десять всё же предстаёт перед нами, злобно отнекиваясь от объяснений причин своей столь долгой добровольной изоляции.
Чай, сигареты, мутные сбивчивые разговоры, догон часа в три ночи...
Гости в конце концов уходят, несмотря на мои настоятельные просьбы остаться. Я ОДИН. Это так тягостно - чувствовать своё пронзительное и неодолимое одиночество жалкой песчинки, утерянной творцом в необъятной черноте вселенной, маленький прямоугольничек которой я могу видеть в окно. Вид из окна. Шедевр постоянной экспозиции музея моего жития. Наблюдательность и память о прошлом дают мне возможность заметить и оценить неспешную динамику изменений этого урбанистического пейзажа: десять лет назад за школой стоял кирпичный завод, теперь на его месте высятся многоярусные жилые бетонные термитники, поменялись заборы, машины во дворе, в домах напротив остеклили лоджии, в углу футбольного поля поставили новые красные качели. Каменный лес живёт своей жизнью, постепенно меняя свой внешний облик, но обитатели его чаще всего перестают обращать внимание на эти мелкие и большие метаморфозы пейзажа уже на следующий день. А для меня в них существует не меньшая красота и значимость, чем в сезонных переменах внешнего вида естественных ландшафтов.
Наверное, я путанно и туманно излагаю. Стоит ли вообще об этом писать? Это всего лишь обычная заморочка. А уж стоит ли вам читать все эти измышления? Столько существовало и существует в мире людей, пишущих получше меня. Часть из них живёт вон там - на моей книжной полке, мозоля глаза своими разноцветными корешками. Гарсиа Маркес, Кастанеда, Достоевский, Маяковский, Хлебников, Блок, Джек Керуак, Кен Кизи, Кафка, Ницше. Ницше... Полное собрание сочинений. Я беру с полки первый том и начинаю с самого начала. Когда вокруг тела существует вакуум, а внутри него - давление, то тело может взорваться. Мне нужен собеседник, или же последует взрыв.
Сначала я проглатываю предисловие. Обычно мне редко нравятся предисловия к изданиям великих, но это совсем неплохое. Беру карандаш и начинаю подчёркивать наиболее интересные и удачные места в предисловии. И вот, наконец, я погружаюсь в пучину собственно ницшеанского текста. Первая его работа: "Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм". За окном уже начинает давать о себе знать сраный новый день, но я этого не замечаю. Я жадно, увлечённо проглатываю страницы, где-то восторженно соглашаясь с автором, а где-то ожесточённо с ним споря. Усатый дух ворчливого болезненного громометателя Фридриха встаёт предо мною с этих страниц.
Я выработал особую схему общения с классиком посредством карандаша. Она заключается в системе разнообразных подчеркиваний текста. Например: одна прямая черта - "интересная мысль, в целом согласен", двойная прямая черта - "отлично сказано! полностью разделяю это мнение", волнистая линия - "очень спорное суждение, я не во всём согласен", вертикальная черта на полях - "совершенно не могу с этим согласиться", вертикальная черта на полях со знаком вопроса - "не могу въехать в смысл этой фразы".