И только когда мы колесили по улочкам Реглы, меня вдруг осенила гениальная мысль.
— Амиго Пиньейро, — наклонился я к плечу начальника. — Может, и не моё дело, но вы уверены в безопасности того места, куда мы направляемся?
— Ладно, разрешаю называть меня Барба Роха, — смилостивился разведчик. — А ты почему это спрашиваешь?
— Напомню, наша поездка была вызвана арестом одного из наших. И потом, буквально через пару дней, BRACO пришли за Люсией, которую этот Алехандро знал…
— Ты хочешь сказать, что теперь неизвестно, как далеко они смогли продвинуться?
— Да.
— И говоришь это неспроста.
— Конечно. Предлагаю поехать в Санта Мария дель Мар. Этот адрес знала только Люсия.
На принятие решения Пиньейро понадобилось несколько секунд.
— Предположим, не только она, но и продавец, и нотариус, и твой тренер по боксу. Но ты прав, поехали.
Конечно же, все мелочи предусмотреть невозможно. Но то, что дом почти пустой, я из головы выпустил. А ведь составлял список необходимого! Наверное, он так и остался лежать в аптеке под прилавком.
Но вспомнил я об этом только когда мы загнали джип во дворик и я открыл дверь.
— Черт, забыл совсем. У меня ведь нет ни посуды, ни белья. Короче, пусто всё.
— Ерунда, купим, — махнул рукой Барба Роха. — Радио у тебя тоже нет?
— Смеётесь? Это предмет роскоши! Хотя я знаю место, где есть всё нам нужное. В том числе и приёмник.
— Дом аптекаря? — хмыкнул Пиньейро. — Там, наверное, уже наследники всё размели.
— У него не осталось прямых наследников.
— Можно проверить, Мануэль, — влез в разговор Яго. — Тихо пойдем, возьмем что надо. А не выйдет, тогда уж купим. Если что, у меня лишних денег нет.
— С кем я связался? — улыбнулся Барба Роха. — А ведь скажете потом, что обнесли дом покойного ради дела революции.
Естественно, мы пообедали — даже в пригороде Гаваны полно мест, где можно сделать это недорого и быстро. Если повезет, то даже вкусно. А потом поспали — всё же дорога выматывает, да и перед ночным походом надо отдохнуть. Особо за временем не следили — главное, чтобы была ночь.
Небо безоблачное, луна идет к полнолунию, так что фары можно и не включать. А на склонах тарахтеть тихонечко накатом. Доехали до нужного места практически незамеченными. Оставили джип за углом и пошли, прячась от лунного света под заборами.
Дом Альвареса никуда не делся, так и стоял темной коробкой. Впрочем, кое-что поменялось с тех пор, как я отсюда ушел: на дверь приклеили бумажку с печатью. Значит, полиция здесь побывала. Кумушки тогда не просто языками махали.
Мы переглянулись, и Барба Роха хмыкнул:
— Отличная защита. Входи, хозяин.
Я вытащил ключ из-под цветочного горшка и отпер дверь. Скрип петель среди ночи зазвучал как сирена.
Внутри пахло пылью и затхлостью. Я первым делом зашторил окна, щёлкнул выключателем. Свет лампы вырвал из тьмы знакомую обстановку. Только холодильника не было — на его месте зияло пустое пятно. Наверняка кто-то расторопный в полиции решил, что на его кухне это чудо техники будет смотреться намного лучше. Зато мебель, шкафы, кухонная утварь — всё оставалось. Наверное, не уместилось, и стражи порядка оставили это добро на следующий заход.
Мы работали быстро. Радиоприёмник сняли с полки, обернули в скатерть и осторожно уложили. Я сгреб посуду в две наволочки, проложил постельным бельём, чтобы не звенело. Ну вот, прибарахлился. Выключили свет и направились к выходу.
Мы вышли на улицу. Вроде тихо. И тут сзади закричала женщина. Голос её разорвал тишину:
— Воры! Зовите полицию!
Наверняка это беспокойная сеньора Варгас, или как там зовут эту каргу, сующую нос во все дыры. Мы замерли лишь на миг. Барба Роха рявкнул: «Быстро!», и мы, не оборачиваясь, понесли сумки к джипу. Женщина всё кричала, но догонять не решилась. Если кто и выскочил ей на помощь, мы не узнали. Через минуту мотор джипа взревел, и тёмная улица снова опустела.
Первые несколько дней прошли в обустройстве дома. Мы привезли две старые кровати, найденных на каком-то складе, стол, несколько стульев. Жить стало лучше, жить стало веселее, как писали на каждой стене перед войной. Большая часть лавок и магазинов, действительно, была закрыта. На улицах, несмотря на приближающееся рождество, царила атмосфера тревоги. Люди спешили по своим делам, не задерживаясь, избегая взгляда друг друга. Иногда, проходя мимо группы солдат, я видел, как их глаза скользят по прохожим, оценивая каждого. Казалось, город замер в ожидании чего-то неизбежного. Боязнь витала в воздухе. Не открывались лавки, магазины. Вечером улицы пустели, лишь редкие автомобили проезжали по ним.