***
— Олег! Что же теперь будет? — всё время повторяла мать, прижимаясь к отцу.
— Что, что? — недовольно отвечал Никитин старший, стараясь сохранить спокойное выражение лица. — Будет жить как другие! Радуйся, что, жив…
Макс же лежал и молчал. За два месяца ему ломали ногу уже дважды. Не правильно срастались кости. После каждой такой процедуры нельзя было несколько дней шевелить ногой.
— Может в Москву его отвезём… профессору покажем?
— Посмотрим…
В палату постучались, дверь открылась и в проёме появилась сначала голова Антона Якорь, потом Данилы Раер.
— Здравствуйте! — поздоровались ребята хором. — Можно…
— Здравствуйте! — в проёме показались ещё две головы — Валентины и Олеси.
— А… Здравствуйте… мальчики и девочки! — ласково ответила Мария Петровна, вытирая слёзы. — Заходите, заходите…
— Да, да, — пробормотал Никитин старший, поднимаясь со стула. — Вы тут посидите, поговорите, а мы пойдём. Потом ещё зайдём…
Антон открыл дверь по шире, пропуская девчонок вперёд и выпуская родителей Макса. Последним в палату вошёл Дан.
— Привет, Макс! — весело воскликнула Олеська, плюхаясь на свободную кровать напротив Максима. — Ты чё такой грустный?
Никитин ничего не ответил, он на неё даже не посмотрел. Максим во все глаза глядел на рыжую девчонку, которую недавно спас.
— Макс, познакомься это Валентина, — представила свою подругу Олеся. — Валя, это Макс.
— Максим, мне очень жаль, что так получилось… — чувство вины не покидало Снежко с того злощастного вечера, когда Макс спас её. Чтобы поддержать девочку Антон взял её за руку, сжал пальцы. И этот жест друга не укрылся от Никитина.
— Извини… — промямлила Валя.
— Ничего, всё в порядке, — немного грубовато ответил Никитин, уставившись снова в потолок. — Чего раньше не пришли, друзья? — последние слово он произнёс издевательской усмешкой.
— Так сначала не пускали к тебе, а потом мы уезжали на сборы… — пробормотал растеряно Раер. — Скоро соревнования…
— Данька, теперь у тебя есть реальный шанс стать первым. Я тебе больше не конкурент, — как-то озлобленно бросил Максим. — На лыжи я больше не встану. Хорошо если вообще ходить смогу…
— Не нужно мне такое — первое место! — обиделся Дан. — Иди ты… к чёрту…
— Макс, как тебе не стыдно? — вмешалась Олеська. — Вот увидишь — всё будет хорошо. Ты ещё будешь кататься на лыжах и бегать.
— Нет! — Максим отрицательно помотал головой. — Не буду! А сейчас уходите… Я хочу побыть один…
— Макс… — начало было Олеська.
— Уходите!
Опустив головы, ребята вышли из палаты.
Оставшись один, Макс, долго смотрел в белый потолок и вспоминал грустные глаза Валентины и друзей, покидающих палату. Он уже жалел, что нагрубил и выгнал их. Максим злился на себя, на весь мир и бормотал, сжимая кулаки:
— Почему это произошло именно со мной?
***
Постепенно день за днём, месяц за месяцем Макс шёл на поправку. Его начали вывозить на каталки на улицу. Затем сняли длинный гипс, заменив его лангетой — пластиной из гипса. Теперь он мог ходить на костылях, не наступая на травмированную ногу. Впереди предстояла долгая реабилитация.
Верные друзья и ребята из команды не забывали его. Каждый день в палату тянулась целая очередь взрослых — тренеров, родителей, родственников и детей — одноклассников, друзей, товарищей по команде. Только лишь не приходил один человек, которого очень хотел видеть Макс — Валентина Снежко.
Постепенно Максим стал уставать от однообразных дней, от многочисленных визитов, от больничных стен. Словно уловив его настроение череда посетителей, стала уменьшаться и через месяц вовсе исчезла.
Только, как и раньше, к нему приходили Дан и Олеся. Они появлялись раз в неделю, рассказывая о новостях в команде, в школе. Оправдывали отсутствие Антона.
— Он уехал на соревнования. Поэтому и не пришёл.
— А, ты, почему не поехал?
— Я опять третий на тренировочных стартах… Оскольский сказал рано… не готов… — Дан опустил голову, отвёл глаза в сторону. Он не любил говорить на тему своих неудач. Быть всегда третьим было унизительно и больно.
Никит быстро сменил тему. Он тоже не хотел говорить о соревнованиях и спорте.
Олеся и Данила старались общаться с Максом, как будто ничего не случилось. Они не затрагивали тему болезни. Шутили, разрисовывали гипс на ноге друга.
С каждым днём Максиму всё больше и больше хотелось снять ненавистный гипс, но он боялся будущего, боялся, что останется калекой, не сможет ходить.