– Значит, под ирисами спит вся семья, – пробормотала Малика, – ну что ж, спасибо за рассказ, граф Рутто.
– Думаете, это вам поможет?
– Я искренне верю в то, что верну Хаору покой, – спокойно отозвалась ведьма, – сейчас для меня важно только это.
– Только ли?.. – желтые глаза Рутто превратились в злые щелки. Но вдруг, не дожидаясь ответа, он приложил палец к губам, – слышите, госпожа Вейн? Этот голос, взывающий к самой Справедливости?
Малика, недоумевая, прислушалась.
Под сводами живого замка царила тишина. Но не та тишина, о которой мечтаешь после шумного и суетного дня. Тишина мертвая и давящая – «как в склепе», – успела подумать ведьма… Ровно за миг до того, как где-то раздался звериный вой.
– Полагаете, это Хаор? – шепотом спросила она, вслушиваясь.
Лунный лорд задумчиво улыбался, блуждая в лабиринте собственных воспоминаний.
Тем временем, начавшись с басов, вой перекатился к высоким нотам, от которых задрожали и зазвенели бокалы. Еще миг – и снова тишина окутала спальню.
– Почему бы и нет? – лунник покачал головой, – курган потревожен, госпожа Вейн. Тот, кого убили невинно… Тот, кого убили из-за меня , вернулся. И пусть будут наказаны те, кто это заслужил.
«Что-то вы темните, милорд», – подумала Малика, а вслух сказала:
– Возможно, возможно. А вас не смущает, граф, что виновные давно отправились в мир иной?
– Остались их потомки, – сладко промурлыкал лунник, приподнимаясь с подушек, – возможно, их не так уж и много, госпожа Вейн. Но, смею вас заверить, убитый принадлежал к одной из старинных семей. Его прадед мог засадить ведьмаку нож под сердце. Или его прабабка собственноручно задушила жену Хаора. Все очень просто, госпожа Вейн.
Он говорил медленно, как будто смакуя каждое слово.
«Возможно … и вы бы, граф, не отказались от мести, прикрывшись именем бестелесного призрака».
Малика признала эту мысль вполне здравой. Собственно, отчего бы нет? Мало кому понравится, когда тебе перерезают глотку как откормленному борову.
– Я бы хотела завтра же посетить курган, – сдержанно сказала она.
– Если позволите, я буду вас сопровождать, – хищно усмехнулся граф, – йоргг… ЛУНА!Я… я ничего не могу…
Он слепо уставился на стену, прилип взглядом к невидимому Малике ночному светилу – а она, как зачарованная, не могла оторваться от болезненного лица графа.
Вздулись вены, прочертив лоб синей сетью. Мгновенно набрякли черные мешки под глазами. И зубы, белоснежные острые зубы, казалось, подросли еще немного.
Лунник растерянно глянул на Малику – на миг ей померещилось в золотых глазах сожаление, взмахнул рукой. Фаланги пальцевпродолжали удлиняться, ногти заострились, загнулись хищными когтями.
– Я предупреждал, – проскрежетал он невнятно, с трудом ворочая языком, – луна!
«Нетрудно было догадаться, что он долго не продержится», – отстраненно подумала ведьма. Еще мгновение, как под гипнозом, она смотрела на оплывающие, вытягивающиеся черты красивого лица лунника. А затем –
– Бегите! – проревело то, что минутой назад было почти человеком.
Распахнулись сами собой двустворчатые двери спальни, грохнули в страшной тишине о живые стены.
А Малика, стряхнув наконец столбняк, скатилась на пол и, скользя в шерстяных носках по гладкому перламутру, метнулась прочь.
* * *Она, как говорится, удирала во всю прыть. Очертя голову. Совершенно не думая, куда бежит. Не давая себе ни одного шанса понять, что глупо даже пытаться спрятаться от лунника в его собственном замке. Ведь если живой замок помогает хозяину, то отчего бы ему не предоставить луннику и прекрасный десерт в виде молоденькой свеженькой ведьмы, полной вкусной крови и состоящей из ароматного мяса?
Малика неслась вперед по коридору, загибающемуся спиралью. Бесшумной тенью скользя в шерстяных носках. Вперед – и в неизведанные глубины исполинской раковины.
«Какого йоргга ты здесь делаешь, Малика Вейн?» – мысли прыгали как детские тряпичные мячики, – «зачем ты здесь? Почему не послушалась доброго совета и не убралась подальше от Ирисовых пустошей? Теперь – о, теперь ты рискуешь стать обедом для лунника! И все из-за жалких трех сотен фунтов, которые полагаются сотрудникам отдела за каждого упокоенного духа!»
Выносливость не относилась к числу достоинств ведьмы, а бег, как и следовало предположить, не входил в число ее интересов. Очень скоро закололо в правом боку, воздух сделался вязким и горьким, к горлу подкатила тошнота.
– Йоргг! – шепотом выругалась она, переходя на шаг и озираясь.