— Почему?! Почему ты влюбил ее в себя! — почти ожидаемо для меня сорвался он. — Какого черта ты не стал трахать другую сучку? Какая тебе разница в кого всовывать?! Почему именно она?!
Он вцепился в дверь, видимо, лишь бы не сорваться и не броситься на меня с кулаками. Чувство безнадежности сменила бессильная ярость. Я понимал, что сейчас ненависть ко мне разрушила все те доводы, которыми он сдерживал себя.
Когда я начал говорить, то мой голос даже не изменил своих интонаций. Словно ветер из прошлого, он пронизывал меня, а теперь и Райана, который не должен был, но все же оказался втянут в нашу с Роуз судьбу. Судьбу, которая уже успела сломать планы многих…
— Ничего не изменить… И ничего придумать нельзя. Все уже давно решено, причем не здесь, — небрежное прикосновение к голове, — а здесь, — и еще одно к груди, где, издавая мучительные стоны, билось мое сердце…
Я видел, как его лицо перекосилось в порыве безумной ненависти, а я все также оставался холодным, и казалось, не слышал его слов, точнее я просто не хотел их слышать, потому что знал их наизусть, задавая их себе постоянно со времени нашей первой ночи, но ответ был один…
— Я просто люблю ее, — тихо проговорил я, — но тебе этого не понять. Никому не понять…
— Ну конечно! Куда нам смертным? Вы с Розали говорите почти одинаково. Слово в слово, словно учили это вместе. А может, так и было? Она изображала из себя несчастную страдалицу и врала дочери, а сама вместо работы развлекалась с тобой. То-то я удивлялся, почему она отказывает мне… Я-то надеялся, что хотя бы удовольствие она будет брать у меня, а оказывается она прекрасно обходиться и без меня! — его ненависть выплеснулась, и он наверняка уже не соображал, что говорит. Злость Райана перешла и на Розали… Все его страхи, все обиды и недовольства выплеснулись передо мной.
Сейчас я понимал, что Райан действительно неспособен понять, ровным счетом также как Алекси… Они просто не хотели делать этого, да и поступать им было так незачем. Их понимание не нужно было мне, хотя Розали в нем нуждалась. Я всегда знал, что она слишком хрупка, чтобы оставаться без поддержки, и я рад был, что таковая у нее имелась. Именно поэтому на моем лице сейчас не дрогнул ни один мускул: я должен это перенести, да и парню нужно было высказаться…
— Райан, ты можешь говорить любой бред, который появится в твоей голове. Я его стерплю, только прежде подумай, что будет с Роуз, если она услышит твои слова? Выдержит ли ваша дружба такой удар?.. — изогнув бровь, поинтересовался я.
Меньше всего мне хотелось сейчас, чтобы парень выплеснул все свои негативные эмоции на Роуз. Какой бы сильной она не была, ей достаточно и одного меня, как источника предательства, и я не хотел, чтобы ее ранил еще кто-то…
— Хуже, чем сейчас ей уже вряд ли будет… — хмыкнул он в ответ. — Она же снова рисует. Только тебе показать, что? Держи!
Парень швырнул в меня пачку листов. Я поймал пару листов, а остальные плавно опустились на пол, вокруг меня. Это были наброски. Вот только совсем другие, чем в первый год жизни Эли. Они пугали: в них была видна боль, ужас и страх… Ни капли светлого… Лишь черные чувства… Рисунок отторгал… Я пробежался глазами по тем, что лежали вокруг меня, и словно окунулся в свои воспоминания, длящиеся ровно четыре года, время, проведенное без нее. Боль с двойной силой отдалась внутри меня…
На какую то секунду отчаяние внутри меня скользнуло и на мое лицо, но когда я вновь поднял взгляд на Райана, на мне по-прежнему была холодная маска равнодушия, а глаза, словно туннели, вели к пустоте внутри меня.
— Не причиняй Роуз боль ради твоей любви к ней, — медленно произнес я.
— Роуз причиняет боль сама себе… Не желая отпускать тебя и не желая мириться с тем, что ты не появишься в ее жизни, — устало сказал он. — Она сама загнала себя в клетку. Она со вчерашнего дня сидит в комнате и рисует. Она не реагирует даже на плачущую Элли. Ей безразлично все! И все это только по твоей вине. Мне плевать как, но верни мне нормальную Розали! Как угодно! Только избавь меня от вида слез твоей дочери и холодной маски безразличия твоей жены! Либо сделай их счастливыми сам, либо дай сделать это мне, но не растягивай их надвое… Если ты ее любишь, то мог бы попробовать все вернуть, а если нет, то исчезни…
Он посмотрел на меня, и в его взгляде чувствовался его провал. Он понимал, что наша любовь слишком сильна, и что ему никогда не обрести желаемого… Но он хотя бы сделал попытку дать Роуз шанс быть счастливой….
— Я сделаю все, что в моих силах, — отозвался я.
Встав с кресла, я направился к входной двери, тем самым давая Райану понять, что на этом наш разговор окончен.
Он замялся на пороге, ожидая от меня четкого ответа на его просьбу, но, не выдержав моего молчания, он вздохнул и написал на обороте одного из рисунков, что я до сих пор держал в руке, несколько цифр.
— Это ее телефон. Алексис я увезу сегодня в шесть, — с этими словами он вышел.
Я знал, что он только что похоронил все свои мечты… Но главное — это ее счастье…
Он ушел, а я остался наедине со своими мыслями, рисунками Роуз и цифрами, оставленными на листке бумаги. У меня оставался лишь один выход, и сейчас я должен был забыть о всех своих принципах, самолюбии и прочей ерунде, которой тешатся мужчины, оправдывая самый бессмысленные и жестокие поступки, которые они совершают в этой жизни…
Сигаретный дым вился вверх, но сейчас даже сладость горького яда не могла заглушить то волнение, которое бурлило во мне, перемешиваясь с болью, терзаниями и ненавистью к самому себе. Пара фраз по телефону и вот, спустя несколько часов я ждал Розали в парке.
— Ты снова куришь? — тихо спросила знакомый до дрожи голос.
Я бросил курить, когда родилась Элли. Один разговор со Стивеном, и я мгновенно отказался от сигарет… Я почти не заметил, как Роуз подошла ко мне справа, и поэтому я слегка вздрогнул, от неожиданности ее голоса.
— Да, — ответил я ей. — А ты все также против этой привычки?
Даже уголки наших губ не дернулись вверх, хотя в любом другом разговоре других людей, это звучало бы как шутка. Для нас же это было очередным осколком прошлого, причиняющим нам боль…
— Я… Нет… Это уже неважно… — ее голос напоминал шепот. В ее глазах незримо колыхались вопросы: "Зачем я пришла сюда?", "Возрождать прошлое? Но стоит ли оно того?", а кроме них еще и боль…
Она повернулась и посмотрела на беззаботно гуляющих детей… Так могло бы быть, но так никогда не будет…
— Наверное, я зря пришла… Прости… — она отвернулась, тщетно пытаясь сдержать слезы, которые я уже успел увидеть…
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — осторожно положив руку ей на плечо, я попытался плавно развернуть ее лицом к себе. — Я хочу, чтобы ты осталась, — негромко попросил я.
Сейчас эта просьба давались мне легко, потому что это действительно то, чего я искренне хотел.
— Эмметт… Я… Я не знаю… — пролепетала она, все еще пытаясь отвернуться.
— Просто останься, — чуть слышно прошептал я, наклоняясь к самому ее уху, так, что слова, срывающиеся с моих губ, мягким ветром, путались в ее нежных локонах.
Я чуть отстранился, но лишь для того, чтобы видеть ее глаза. Они были отражением моих: та же любовь, насквозь пропитанная болью… Я не мог ее отпустить, только не сейчас, только никогда я вновь ощутил то, что чувствовал в ее присутствии.
— Зачем? — прошептала Роуз, видимо, уже из последних сил…
— Чтобы дать мне шанс, — я взял ее руку и коснулся ее холодных пальцев своими губами.
Мне так нужно было ее тепло, так нужна была ее заботы, ее любовь… Все эти годы я просто существовал, жить вдалеке от нее было невыносимо, но я привык, а теперь, когда у меня появилась возможность все изменить, я просто не могу отступиться, не поборовшись.
— Ведь ты знаешь, каково мне без тебя: твоя боль — это отражение моей боли, я слишком люблю тебя и Эли, чтобы быть вдали от вас…