Но это все в прошлом. Теперь я другой человек. Я живу для себя. И не слушаю никого. И жизнь моя прекрасна.
Завершив тренировку, я покинула душное помещение. Еще немного теплый осенний воздух сразу освежил лицо, мокрая желтая листва издавала приятный и терпкий аромат. Уже стемнело, и отсутствие людей делало вечер еще прекрасней. Я улыбнулась сама себе. В мышцах расходилась приятная усталость. Я наслаждалась своим одиночеством.
Мое наслаждение прервал телефонный сигнал, который известил о сообщении. Достав телефон, я посмотрела на экран. «Сегодня предполагаемый день овуляции!»
Будь проклято это приложение! Мне уже все равно, когда там эта овуляция.
Разозлившись на себя за то, что так и не смогла отключить уведомления в приложении, поспешила к машине.
Машинка моя, беленькая, любимая, стояла на парковке совсем одна, я остановилась и начала искать ключи в рюкзаке, который был вроде маленьким, но очень вместительным, поэтому вечно все терялось как в черной дыре!
Подойдя к машине и, наконец, найдя ключи, я нажала кнопку на пульте сигнализации, открывая ее.
В отражении бокового стекла машины мне показалось, что мелькнула вспышка фотоаппарата. Оглянувшись, я никого не увидела. Значит, гроза собирается.
— Гроза в сентябре? — пробурчала я вслух, удивляясь редкому явлению.
Но, видимо, попасть внутрь машины мне было не суждено. Вообще я в судьбу особо не верю. Уж слишком много она преподносит сюрпризов.
Непонятно откуда взявшийся свет залил мне глаза. Он был таким ярким, как тысяча вспышек от фотоаппарата, только этот никак не гас. Ноги и руки вдруг стали ватными, и я почувствовала, что не могу больше держать тело вертикально, захотелось прилечь, пусть даже на мокрый асфальт, но вряд ли я успела это сделать — сознание покинуло меня.
Когда я начала приходить в себя, первое, что пришло в голову — наверное, я умерла и меня отпевают. Иначе почему вокруг раздавались голоса, в унисон читающие молитву, так похожую на церковный молебен? Только здесь голоса все мужские и мотив немного иной.
Нет, стойте-ка! С чего это я вдруг умереть-то должна была?! Стояла же на парковке, возле машины, просто в обморок упала, подумаешь, с тренировками перестаралась. Не умирают люди на ровном месте, ни с того ни с сего. Тогда кто это тут голосит так странно?
Наконец, приложив усилия, я заставила веки меня слушаться, глаза открылись, и передо мной предстало звездное небо. В эту же минуту надо мной навис полуголый мужчина, худощавый, примерно моего возраста, в одной набедренной повязке.
Я снова закрыла глаза. Что тут происходит? Но это не помогло, когда открыла глаз вновь, передо мной все еще нависал тот же незнакомец. Он приподнял мою голову и начал махать перед носом огромной металлической чашей, из нее шел черный дым, который тут же попал в нос, а я как раз сделала глубокий вдох. Втянув дым, я почувствовала холодок, как если бы это была мята или эвкалипт. Холодок проник очень глубоко и обосновался в груди. Но там и без этого уже давно было холодно. Затем холодок рассеялся по телу, приятно покалывая, силы тут же начали ко мне возвращаться, и я смогла опереться на локти и посмотреть вокруг.
Пространство освещали несколько костров, в которых была собрана трава, из-за чего вокруг было много едкого, белого дыма. Оказывается, я распласталась на камне, а впереди стояли еще четыре фигуры в черных накидках с капюшонами, они бубнили что-то похожее на церковные молебны, но не могла разобрать слов. Лиц не разглядеть. За кострами возвышалась скала, а с другого бока от меня темно, но никого не видно. Все это мне очень не нравилось, даже начинало пугать, и захотелось сбежать из этого подозрительного места, уж очень все было похоже на какие-нибудь сектантские обряды. Паника и страх сковали тело, не давая пошевелиться. Но я старательно отбрасывала вопросы о том, как я здесь оказалась, пытаясь вернуть самообладание.
Мою уверенность в том, что отсюда надо бежать как можно быстрей, усилил полуголый мужик, который уже не держал мою голову, а залез на меня сверху, успел распахнуть мое пальто, которое было мне до колен и застегнуто на все пуговицы, задрал толстовку, расстегнул пуговку на джинсах, затем молнию. По оголившемуся животу он провел холодной ладонью, которая оказалась в чем-то маслянистом и оставила жирный след на моей коже, а в другой руке он держал огромный кинжал, тонкие пальцы с силой сжали деревянную рукоять так, что костяшки побелели, широкое и длинное лезвие блеснуло, отражая огонь.