«Заброс у нас аварийный на все сто, - тихо балдея от окружающего бедлама, думал Ло. - Но за такие внештатники с нас нужно приплату брать. Если бы не этот прилипала Цигель (почему-то вся команда упорно именовала немца именно так), вообще курорт был бы.»
Робин таки рассказал, что дедушкой действительно оказался он, а когда узнал о случившемся, чуть в ноги полицейскому не бухнулся. С воришками тут не церемонились и скидок на возраст особо не делали. Однако против всякой логики обещание со стороны "пострадавших" не давать делу хода, особой благодарности не вызвало. Размышления Ло прервал приход Джонатана и старого клоуна. Аналитик с видом аристократа на прогулке катил одноколесную тачку с мешком кукурузы, бутылью масла и здоровенной, литров на пятнадцать, плоской кастрюлей. Клоун одной рукой придерживал погромыхивающую посудину, а второй бережно придерживал бутыль с маслом. Согласно отчету Натана на рынке с сортностью кукурузы было туго, всего два "сахарной" и остальные кормовые. Из "сахарной" один сорт был желтый, второй красный. А так как красный попкорн экзотика, им принято решение брать желтую, в достаточном объем для производства. А чтобы уж совсем два раза не бегать, была прикуплена кастрюлька, бутыль масла, а еще сахарная и соляная пудра. Тачка взята напрокат за десять центов, (совсем обнаглели такие цены драть!). Зара, блестя глазами от любопытства, предложила свои услуги в изготовлении пробной продукции, тем более что технологию Марья рассказала весьма условно. Об отсутствии упаковки вспомнил Дени, за что тут же поплатился, получив задание сию упаковку найти. На помощь пареньку пришел Робин, рассказав, где находится аптека.
Глазам вернувшихся из похода к модистке женщин предстала мирная картина - "цирк за подготовкой программы". Во "дворе" каждый был занят своим делом. В уголке, рядом с фургоном цыган, сидели, что-то обсуждая, клоун Бигль и Джонатан. Танцовщица, с прикрепленными к рукам бамбуковыми удлинителями, пыталась танцевать. Она закрыла глаза и с сосредоточенным лицом как будто вслушивалась в свои ощущения, рядом стоял Ло и говорил что-то одобрительное. Возле медвежьей клетки сидел Сонк, а перед ним вальсировали Стаси в обнимку с Потапычем. Сбоку Оле и Робин пытались работать с гирями, жимы и статические позы получались весьма прилично. Но восхищение вызывало не актерское мастерство, а мускулатура обоих мужчин, в контрасте белого и черного. Посредине двора на деревянном круге ездили уже без страховки Гари и Сашка. Мокрые от пота, но весьма довольные. На солнышке из большой плетеной корзины торчали пять все еще влажных собачьих голов. Собак сторожил Неваська и пресекал попытки выбраться на волю тихим ворчанием.
- Ой, смотри, похоже на дракончика, - развеселилась Эни. - Сам в корзине, а головы снаружи. Собако-дракон.
Неваська повел ушами, развернулся и стремительно кинулся к девушке, проскочив между моноциклистами. Сашка от неожиданности дернулся и врезался в партнера. Моноциклы изобразили полноценный велосипед, а "наездники", обнявшись, как давно не видевшиеся родственники, свалилась на доски. Нижним оказался дед Федор, рванувший подстраховать внука.
Танцовщица вздрогнула, резко опустила руки, поворачиваясь на шум. Ло выполнил упражнение "упал - перекатился", уходя от бамбуковой палки. Робин уронил гирю, а Оле едва успел убрать из-под нее ногу. Вырвавшиеся на свободу без бдительного присмотра биофага, собаки кинулись под ноги Заре, громким лаем жалуясь на свою судьбу. Падающую женщину поймал Джонатан, а тарелке с пробной порцией попкорна повезло меньше, она, как награда за мучения, досталась своре влажных кикимор.
- ОЙ! - только и смогла сказать Стаси, обнимая за шею севшего на зад медведя. Неваська виновато прижал уши и юркнул под ближайший фургон. Но это не помешало ему услышать о себе много лестного, сказанного как вслух, так и по внутренней связи.
- А что это вы тут делаете? - хлопал глазами Дени. Он прижимал к груди большой пакет из коричневой бумаги. - Зара, а попкорн готов? Я кулечки купил, дешевые.
- Готов, ой готов! Наверное, вкусный был – Зара, хохоча, указала на пустую миску и облизывающихся собак. Именно этот момент выбрал Неваська, чтобы явить свою покаянную морду общественности. Он медленно выбрался на полусогнутых лапах из-под фургона. Развесил уши горизонтально земле и замер.
" Я бо-ульше не буду-у-у", - прозвучало совсем по-детски по внутренней связи.