'Влюбилась быстро, странно, на заметно.
Чего давно уже я не ждала.
Все было грустно и рутинно. Но такова она - судьба.
Но неожиданно все изменилось:
Поблекли краски, погасли старые огни.
Не то.
Искать причины чуда иль недуга, мне не пришлось.
Ведь в сердце чувство недолго прорастает.
А как проклюнется, кричи.
И осознание в момент настигнет и поглотит.
И лишь в глазах немой вопрос.
Мне снова дар был послан, но...
Как быть?
Прекрасно чувство, но напрасно выбран этот адресат.
Он чудо: мил, улыбчив, говорлив; приятный голос, мимика и жесты; харатер, юмор и глаза.
Перечислять могла бы долго, но есть ли смысл?
И в том, и в этом.
Чудеса!'
Вот только чудо себя не оправдало. Надежды было мало. В горлу подкатила тошнота, что сжалась комком, готовым вот-вот выпрыгнуть наружу. Усилием воли я подавила позыв, вновь смахнув пару слезинок, что уже привычно собрались в уголках глаз. Воспоминания стаей голодного воронья накинулись на меня и закружили в водовороте прошлого. Картинки тех событий замелькали перед глазами, вновь и вновь пытаясь выжать меня, перетряхнуть сознание.
Мы так давно знаем друг друга, что любое проявление чувств кроме дружеских было бы кощунством. Я так и думала ровно до тех пор, пока не осознала, что мое извечное одиночество и не желание смотреть на других парней было продиктовано не дикостью, не нежеланием отношений или патологией, сродни психологическому отклонению. Причина жила со мной по соседству и называлась другом детства. Моя тайная страсть, неизведанная любовь. Осознание этого обрушилось на меня неожиданно и совсем недавно. Я никогда не задумывалась над причинами одиночества.Оно было неосознанным. Я никогда не стремилась к тому, чтобы быть как все. Раз выросла, значит срочно нужно завести пару для удовлетворения потребностей или для проявления чувств и эмоций, больше похожих на помешательство или безумие. Я с улыбкой смотрела на подруг, что поддавались влечению, давая ему странные определения вроде 'влюбленность', 'страсть', 'желание', 'любовь'. Не то чтобы не пыталась или нарочно сторонилась, просто никто не привлекал настолько, чтобы я начинала ассоциировать себя с ним, а сердце желало быть рядом.
Я часто задавала себе вопросы, что это такое на самом деле и почему этого нет у меня. Мне было хорошо одной. И на реплики подруг и удивленные возгласы, я лишь отмалчивалась или махала рукой. Они привыкли жить так, а я по-другому. И в это не было ничего странного или зазорного. Но пару месяцев назад мне наконец открылось, почему же это происходило.
Высокий широкоплечий русоволосый сосед, друг моего детства, что знает меня, как самое себя, а я его неожиданно вклинился в мои мысли совершенно под другим значением. Стал другой величиной, что заняла все личное пространство и вытеснил иные мысли. Это было столь шокирующе и неожиданно, что несколько дней я ходила потерянной. Никто не знал об этом: ни он, ни близкие, ни родные. Чувства, что тонкими невесомыми ростками проклюнулись в сердце не терпели внимания. Они хотели зацвести в сердце в одиночестве, орошаемые раздумьями и сдобренные мечтами.
Все же девушки одинаковы в том, что касается чувств. Еще не зная, с чем столкнулись, они тут же спешат обвешать себя нестройным рядом иллюзий и мечтательных ожиданий в отношении объекта своей неожиданной страсти или любви. Романтичные натуры строят воздушные замки, практичные особи начинают расширять личное пространство, обдумывая, что изменится с появлением второй половинки. Но нельзя думать за двоих, особенно, когда тот, кто вторгся в мысли, не подозревает об этом или у него другие планы.
'Мечтать не вредно. Кто это сказал? Нет, перефразирую. Кто сказал такую глупость? Мечтать-таки вредно, особенно, когда они изначально были обречены на разрушение. Причем такое, что не оставляет после себя даже руин. Лишь выжженная пустыня ее итог'.
Я вздохнула. Ведь сама испытала, что это такое. Я как никто знаю, насколько больно бывает, когда мечта разбивается об суровую реальность, а ее осколки впиваются в душу, вскрывая вены, взрезая доверчивое сердечко. Боль до отупения, до саморазрушения и полного уничтожения. Лишь малые крохи души остаются в ладони, нужно вновь собрать их и взрастить новое незамутненное страданиями, обидами и подавляющими волю сожалениями сознание. Попытаться примириться со своей участью и жить дальше. Быть может даже вновь когда-нибудь впустив новое чувство в сердце.
Что изменилось во мне, что произошло со мной, загадка. Просто однажды я поняла одну простую вещь: не могу смотреть на него как на друга. Мне нужно больше, значительно больше, чем предлагалось ранее, чем предполагал формат предыдущих и нынешних отношений.
Конечно, я ничего не сказала. Не могла, да и воспитана была так, что первый шаг сделать для меня - шагнуть в пропасть с завязанными глазами, страшно и волнительно одновременно.
Мы не особо часто общались до этого, но я решали это исправить, показав себя с другой, ранее неизведанной им стороны. Мы стали чаще видеться, переписываться в социальных сетях, на расстоянии обмениваться сообщениями по телефону. Однажды я обронила фразу, что в кинотеатре начался классный фильм, который я давно хочу посмотреть. На следующий день последовало приглашение в кино. Это было необычно и незабываемо. Не буду заострять внимание, насколько тщательно я готовилась к этому событию. Думала, что может быть, вот оно начало, изменение уровня наших отношений на более близкий и недружественный, а нечто более интимное.
Я летала как на крылья, надеясь, что его отношение ко мне тоже переменилось, что он рассмотрел во мне нечтно новое и удивительное, что склонит его к мысли перестать быть моим другом и взойти на иную ступень, сделать то, что должен и то, что расставит все по своим местам.
Хм, собственно, он это и сделал, но совсем не так, как ожидала я. Просто недели полторы назад, возвращаясь домой, я увидела, как он вжимая телом в дверь своей квартиры миниатюрную блондинку, проводил изыскания своими губами по ее шее и гораздо ниже, там, где заканчиваются нормы приличия. По звукам, производимым ими при том действе, было понятно, что оба весьма довольны процессом. Меня же словно обухом по голове ударили. Кровь, казалось, на несколько долгих мгновений перестала циркулировать по телу, а сердце остановилось. Правый глаз дернулся и это послужило знаком для слез, что тут же потоком прорвались из глаз. Я поспешно опустилась на несколько ступней, чтобы меня не было видно и без сил опустилась прямо на холодные плиты. Зарыв лицо руками я беззвучно оплакивала свою уничтоженную надежду на счастье. Лишь плечи колыхались от рыданий.
Не знаю, сколько это продолжалось. Сколько времени я просидела уже после того, как истерика оставила меня, и я просто застыла изваянием на грязных ступеньках, вперив пустой взгляд в одну точку. Я слышала их: возюканье, шепот и звонкие звуки. Лишь когда я услышала, как дважды щелкнул замок, возвещая о том, что парочка, наконец, решила перебраться в месте более удобные и благоприятные для их занятия, заставила себя подняться и скрыться от всех в своей квартире.
На лице застыла маска, а в груди все ширился и ширился ураган, сотканный из боли и колючих вопросов, грозя вскоре затопить меня, уничтожить и погрести под собой. Скинув туфли я прошла в комнату и упала на кровать. Несколько раз ударив кулаками по покрывалу, я почувствовала, что сейчас просто взорвусь. Вцепившись в мягкую ткань зубами, почти полностью забив себе ею рот, я дала волю чувствам. Новый поток слез начал пятнать постель, а из заткнутого рта послышались непонятные мычания.
Я усмехнулась, отодвигая от себя тетрадь. Проведя рукой по волосам, я слегка дернула их, приводя себя в чувство. Мало мне было того, что любовь оказалась не взаимной, судьба решила меня добить. Дать понять что мне не место в этом мире, я никому не нужна, лишняя, ненужная и бесполезная. И диагноз это лишь подтвердил.
'А если бы все сложилось по-другому? Если бы он меня не отверг, не нашел подружку, а действительно увлекся мной? Может все сложилось бы по-другому? Осталась бы я тогда жить?'
Вновь усмехнулась. Откинулась на спинку стула, заложив руки за голову.
'Успокойся наивная, ничего бы не изменилось. И на каждое если всегда найдется как бы не так'.