Энн-Мэри снова задумалась, затем указала на свой стакан и сказала:
– Вот это? Не уверена.
– Я мог бы зайти попозже,– предложил Келп,– чтобы проверить. Думаю, я разберусь со своими делами часам к трем, а то и пораньше.
– Какая-то у тебя очень поздняя работа.
– Ну это же Нью-Йорк. Город, который никогда не спит.
– А я сплю. Хотя плохо – с тех пор, как Говард уехал.
– Плюнь на него.
– Я живу в номере 2312,– сообщила Энн-Мэри.– Когда закончишь со своими делами, можешь постучать мне в дверь. Если я еще не отрублюсь, то обязательно открою.
20
Когда Дортмундер проснулся, то не сразу понял, где, черт побери, он находится. Какая-то бежевая освещенная коробка и чьи-то тихие голоса. Он поднял голову и увидел незнакомую комнату с работающим телевизором и включенным светом. Сам он лежал поверх плотного коричневого покрывала на большой двуспальной кровати, а слева от него в кресле дремала Мэй. Рядом с ней на полу валялся открытый журнал. На экране телевизора в машины «Скорой помощи» запихивали окровавленных людей. Похоже, это был реальный репортаж. Затем раненые и «Скорые» исчезли, и появились танцующие шоколадные батончики.
Дортмундер сел, начиная припоминать. Отель «Н-Джой Бродвей». Макс Фербенкс. Кольцо удачи. Служебный лифт. Энди Келп, который подойдет позже, в час ночи.
Около кровати на столике стоял радиоприемник с таймером, красные цифры на нем показывали 00:46. Дортмундер пошевелился, ощущая боль в суставах, и кое-как встал на ноги. Он поплелся в ванную, где обнаружил собственные зубную щетку и пасту, а также мыло и полотенца отеля. Когда Дортмундер вернулся в комнату, чувствуя себя немного бодрее, в кресле заворочалась Мэй, пытаясь нащупать свой журнал и тоже не понимая спросонья, где находится. Увидев его, она сказала:
– Я, кажется, заснула.
– Все заснули.
Они зарегистрировались в отеле под вечер, некоторое время пробыли в номере, распаковывая нехитрый багаж, а затем поужинали внизу, в гостиничном ресторане. После этого Мэй отправилась обратно в номер, чтобы почитать, а Дортмундер совершил ознакомительную прогулку по отелю. Вернувшись, он сравнил увиденное с поэтажным планом пожарной эвакуации: «Вы находитесь здесь», «Используйте лестницу А», «Не пользуйтесь лифтами». Несмотря на это, все лифты были отмечены на плане.
Отель имел достаточно простую форму. Он напоминал букву «U» с основанием, выходящим на Бродвей, и боковыми крыльями, занимающими переулки. Центральную часть, в которой было шестнадцать этажей, занимали театр, офисы и вестибюль гостиницы со стеклянной крышей. В крыльях, начиная с семнадцатого этажа, располагался отель.
– Я отвратительно сплю в креслах,– пожаловалась Мэй. поднимаясь на ноги.
– А ты старайся расслабиться.
– Не помогает.
Мэй отправилась в ванную, а Дортмундер подошел к единственному окну и потянул за ручку тяжелую раму. Та не поддалась, и тогда он прижал лоб к прохладному стеклу и постарался максимально скосить глаза вниз.
Окно выходило во внутренний двор, и из него не открывалось вида на город, но зато не было и шума от транспорта. Все, что смог разглядеть внизу Дортмундер,– стеклянная крыша вестибюля отеля. Вечером она была ярко освещена, но сейчас была тусклой, словно еле тлеющее пламя в очаге.
Часы показывали 00:53.
Дортмундер подошел к двери и наклонился, дабы еще раз изучить поэтажный план здания. Тот представлял собой маленькие пронумерованные прямоугольники, обозначающие комнаты, с центральным коридором и вспомогательными помещениями: лестницей, лифтами, холодильной камерой и складами полотенец и чистящих средств. Естественно, квартиры Макса Фербенкса на плане не было, но Дортмундер и так знал, что она располагается между театром и гостиничным вестибюлем и выходит на Бродвей. Значит, и обслуживающий ее служебный лифт должен находиться со стороны Бродвея. Окно номера Дортмундера выходило на юг, значит, когда Энди придет, им нужно будет...
Дверь распахнулась, ударив Дортмундера по носу. Слезы брызнули у него из глаз, и он резко отшатнулся. На пороге возник Энди со словами:
– Надеюсь, я не слишком рано.
– Ты не рано,– пробормотал Дортмундер, потирая нос.
– Джон,– с тревогой заметил Энди, глядя на него,– по-моему, ты подхватил насморк.
– Пустяки.
– Это из-за кондиционера. Знаешь, эти системы в новых домах...
– Пустяки.
Мэй вышла из ванной. Она больше не казалась заспанной.
– Привет Энди,– поздоровалась она.– Ты вовремя.
– На минуту раньше,– уточнил Дортмундер. Нос, похоже, был свернут.
– Минута не считается,– заявила Мэй.
– Спасибо, Мэй,– кивнул Энди.
Дортмундер, не видя смысла сейчас злиться на Энди, оставил свой нос в покое и произнес, указывая на дверь:
– У нас есть схематический план здания.
Он объяснил, где они находятся в данный момент и где должен располагаться служебный лифт в квартиру.
– Неужели все так элементарно? – удивился Энди.
– Возможно, и нет.
– В любом случае надо пойти и посмотреть.
– Джон, где пульт? – спросила Мэй.
– Какой?
– От телевизора. Я хотела посмотреть телевизор в ваше отсутствие, но не могу найти пульт.
– Возможно, он на кровати,– предположил Дортмундер.
– Или под кроватью,– добавил Энди.
Они дружно поискали и там, и там, но ничего не нашли.
– Здесь всего одна комната,– заметила Мэй.– Она не такая большая, и в ней не так много вещей. Неужели мы не сможем найти пульт?
– А ты уверена, что он вообще был? уточнил Энди.
– Да. Во-первых, я включила им телевизор. А во-вторых, Джон переключал каналы.
– Значит, он все-таки должен быть на кровати,– решил Дортмундер.
– Или под кроватью,– повторил Энди.
Они вновь принялись за поиски, но безуспешно, пока Энди не отправился в ванную.
– Пульт здесь,– крикнул он и вошел, держа его в руке.– Он лежал на раковине.
– Даже не буду спрашивать, как он туда попал,– заметила Мэй.– Спасибо, Энди.
– Не за что.
Дортмундер, который был уверен, что это не он отнес пульт в ванную, но не намеренный вступать в разборки, спросил:
– Мы теперь можем идти?
– Несомненно,– подтвердил Энди, и они вышли из номера.
Коридор был длинным, плохо освещенным и абсолютно пустым. Тут и там у дверей номеров стояли подносы с остатками ужина. Дортмундер и Энди прошли до конца, повернули направо и оказались в точно таком же коридоре, в середине которого горела зеленая надпись «Выход».
– Нам туда,– сказал Дортмундер.
Рядом с надписью находились лифты, слева от которых располагалась лестница, а справа – помещение, занятое большим холодильником. Напротив лифтов была глухая стена с зеркалом, а напротив лестницы – запертая дверь без опознавательных знаков.
Энди занялся дверью, и та скоро открылась. Они попали в квадратное помещение, забитое деревянными стеллажами, на которых были сложены полотенца, рулоны туалетной бумаги, ящики с салфетками, мылом, шампунем и лосьоном. Слева в углу виднелись двери двух лифтов.
– Это должен быть один из них,– произнес Дортмундер, кивая на лифты.
– Возможно, как раз он сейчас и едет сюда,– заметил Энди.
Дортмундер прислушался и услышал слабый треск и гудение идущего наверх лифта.
– Не на этот этаж,– неуверенно предположил Дортмундер.
– Возможно. Но давай-ка лучше спрячемся и подождем.
Укрывшись за стеллажами, они услышали, как треск прекратился и открылись двери лифта. Энди поднял бровь и многозначительно посмотрел на Дортмундера: видишь? Тот в ответ нахмурился: вижу.
В щель между стопками чистых полотенец они увидели, как из лифта выходит парень в черно-белом облачении официанта. Толкая перед собой пустую двухъярусную серую металлическую тележку, он прошел мимо них и исчез за дверью.
– Наверняка пошел собирать грязную посуду,– шепнул Энди.
– Таким образом, у нас есть несколько минут.
Они вылезли из-за стеллажей и подошли к лифту. Энди нажал на кнопку, и двери тут же открылись. Придерживая их, партнеры уставились на панель управления на стене. Та состояла из черных кнопок с цифрами на них от 17 до 31 (в данный момент горела цифра 26). Под кнопкой «17» были еще две, обозначенные как «Кухня» и «Прачечная».