Руки Макса легли ей на плечи, помогая разогнуться, и Лиз чуть ли не упала на него, ослабшей рукой цепляясь за футболку на спине.
— Лиззи, всё, спокойно, отдышись. Ты как? Что случилось? За тобой гонятся? — Она замотала головой, ловя ртом воздух и чувствуя слабость во всём теле. Никогда в жизни она так быстро не бегала, и теперь весь организм протестовал. — Всё в порядке? Ты нашла, что искала?
Она закивала. Сердце бешено стучало, и сказать было что-то сложно, поэтому она просто подняла чуть выше книжку и снова уронила руки. Силы хватало, лишь чтобы держать этот толстый том в болящих от натуги пальцах.
— Да уж, Лиззи, — посмеялся Макс. — Однажды ты узнаешь, что такое осторожность.
— Не нуди, — выдохнула она и нехотя отлипла от него.
Этим вечером, якобы чтобы не мешать Агате, Макс повёз Лиз к себе, а та была и не против. Она даже не стала упоминать, что в это время Агги могла даже домой ещё не вернуться: после балов её друзья частенько приглашали её съездить куда-нибудь ещё, чтобы повеселиться такими же красивыми, но в более расслабленной обстановке. Они с тем же успехом могли бы поехать к ней, никому не помешав, но Лиз слукавила, соглашаясь.
В машине она рассказывала о книжке, которую забрала из дома, о других вещах, о — с огромным удивлением — том, как мать, видимо, кто-то укусил, раз она не сдала Лиз отцу, случайно застукав в гостиной. Макс хотел пошутить, что Лиз обещала, что её не заметят, но передумал, качая головой.
Макс жил один в квартире в спальном районе, в котором Лиз до этого ни разу не была. Ночью там было тихо, и темно, и не то чтобы особо уютно. Она слишком привыкла к низеньким двухэтажным частным домам, а там её окружили какие-то каменные джунгли высотой в пять-шесть этажей, и Лиз удивлённо смотрела на то, как чёрные геометричные крыши разрезают небо.
Когда они поднялись к Максу, было уже за полночь. Лиз устало зевала и заявила, что ей ничего не нужно — только стакан воды и спать.
— А ещё какая-нибудь рубашка или футболка, — улыбаясь во все зубы, сказала она. — Знала бы, что ты к себе позовёшь, вместо платья забрала бы пижаму.
Макс предложил ей целый шкаф на выбор, а после тщательного осмотра гардероба был выпровожен за дверь.
— Я ведь сказала, что устала, — пожала плечами Лиз. — А у вас такие мысли, такие надежды были, да, мистер Хэмильтон?
Она открыла дверь, уже переодевшись в самое нелепое сочетание мужских плавательных шорт и цветастой майки, о существовании которой Макс совершенно забыл.
— Это лучше, чем та юбка, знаешь, — оценил он, едва сдерживая смех.
Лиз гордо повела плечами, задрала нос и, намеренно широко взмахнув волосами, босиком прошествовала мимо Макса туда, где, по результатам беглого осмотра небольшой, но аккуратной вполне себе холостяцкой квартиры, располагалась ванная комната. А потом, умывшись и закрутив волосы в две косы, Лиз сидела на одеяле и разглядывала содержимое шкатулки, которую прихватила с собой.
— Бабушка подарила, — рассказывала она про кулон с кованой оправой, обрамляющей камень с нарисованной на жемчужном фоне розой. — Она считала, что я стану родительской гордостью. Хорошо, что она умерла раньше и не узнала, насколько они «горды» мною сейчас.
— Может, знай она, чем ты занимаешься, гордилась бы ещё больше.
— Да это не так важно. Тем более, что мы ещё ничего не нашли. Только карты и кучу задачек для дошкольников.
Макс вскинул брови, представляя какого-нибудь семилетку, стреляющим по пятнам света или листающим огромные исторические талмуды, но ничего не сказал. А Лиз вздохнула, опустила кулон в шкатулку и убрала к брошенной на пол у кровати сумке. Зевнула. Макс призывно распахнул объятия и подкрутил колёсико у лампы, приглушая свет.
— Что будешь делать, когда найдём сокровище? — шёпотом спросил он.
— Не знаю. Я не думала, — сонно ответила Лиз и ползла с груди Макса на подушку. — Сфотографируюсь с ним и вставлю в рамку. Может, мне это зачтут как годовую работу.
Макс улыбнулся и окончательно погасил лампу, но сон к нему не шёл. Он думал о шикарных загородных особняках, о жемчужном кулоне и других украшениях, небрежно сваленных в одну шкатулку, но всё ещё стоящих состояние. Лиз это было не нужно. Она хотела, как сама выражалась, вечной славы и делать то, что вздумается. И, наверно, этим и завораживала его даже сейчас, когда мирно спала под боком.
***
Утром Лиз разбудила Макса толчками в плечо. Он открыл глаза, улыбнулся ей и её растрёпанным светлым косам, собственной цветной футболке и расслабленно пробубнил «доброе утро», но вместо поцелуя, улыбки или хотя бы ответного приветствия получил: «Макс просыпайся, у тебя пейджер с ума сходит».
Действительно! Какое утро без пейджера… Чёрная коробочка с выдвижной клавиатурой была похожа на складной калькулятор, на крошечном экране которого появлялись буквы, а не цифры. Такую роскошь выдали ему на работе, и по нему можно было слать короткие текстовые сообщения (буквально десяток слов за раз) на ограниченное количество номеров, основными из которого были номера Уильяма, его секретаря, Роквуда и ещё пары ребят из отряда последнего.
В этот раз писал Рок, и сообщение его вызывало настороженность и недовольство.
— Что такое? — спросила Лиз.
— Роквуд говорит приехать в штаб сейчас же. Видимо, что-то серьёзное.
Он покачал головой и скинул одеяло. Потянулся к вещам. И, пока он переодевался, Лиз куда-то убежала, а вернулась с большой чашкой, которую держала в обеих руках.
— Я не знала, что ты пьёшь и из какой кружки, — сказала она, осторожно, чтобы не расплескать, опускаясь на колени на кровать, и передала её Максу, — но подумала, что чай — отличное начало дня.
Он недоумённо смотрел на кружку, понимая, что никто не приносил ему чай в постель, наверно, с самого детства. Да и он сам с полгода ни для кого так не делал.
— Спасибо, Лиззи, — принял он чай. — Ты давно не спишь?
Она умостилась рядом, поджав под себя ноги, и пожала плечами. Сказала, что, наверно, проснулась с час-полтора назад, но не захотела его беспокоить, а потому сама разобралась с тем, как закипятить воду и заварить чай (дома у Агаты этим всегда занималась Пэтти, но Лиз умела пользоваться зажигалками, а потому кухню не подожгла), а ещё ограбила холодильник и ящик, где Макс хранил хлеб.
— Возвращать за это деньги ты, конечно же, не собираешься, да? — пошутил Макс, подмигивая.
Лиз надула губы.
— Разумеется не собираюсь! И вообще могу затребовать чаевые за работу официанта.
— О нет! Надеюсь, я смогу откупиться традиционным утренним кофе?
Лиз улыбнулась, пряча глаза, и тихо сказала:
— Не стоит. А то потом я в жизнь не расплачусь за весь этот кофе…
— Да ладно, ты-то легко расплатишься.
Она вскинула на него голову и густо покраснела до ушей. Извинившись, Лиз убежала в ванную переодеваться, чтобы не задерживать Роквуда, а Макс остался убирать кровать и думать, а не рано ли он пытается перевести их отношения в несколько новую плоскость.
Лиз, впрочем, такими мыслями обременена не была и за всю их поездку до коллегии не обмолвилась ни разу ни о ночи в его доме (да и должна ли была, если они уже спали так в отеле на Утёсах и в поезде), ни о его словах, которые её явно спугнули, ни о том, что вообще что-то происходит. Она только чмокнула его в щёку, выходя (хотя ни разу раньше так не делала), и попросила не уезжать слишком надолго. Макс не знал, как пообещать то, на что не имеет влияния, и просто кивнул, а сам переехал через двор и припарковался прямо у лестницы штаба рядом с красным внедорожником Роквуда.
В кабинете майора не было никого, Макс даже удивился. Роквуд докуривал сигарету, и вонючий дым стелился, как туман над рекой, и всё тонуло в таинственной дымке. Макс махнул рукой перед лицом и предложил открыть окна, чтобы впустить в аскетичный прокуренные кабинет хотя бы глоток кислорода. Роквуд махнул рукой: